Хардкор
Шрифт:
— Это сокейт, — хриплым, незнакомым голосом сказал Олег. — Они выходят из-под земли, как серые крысы. Появляются в ваших домах и крадут детей. Им нет числа. Они не знают пощады. Тот, кто ведет их в бой, не ведает поражений, и горе военачальнику, которому приходится сражаться против серой нечисти. Х-х-е-е!
— Олег, что с тобой?
Мой друг опустился на колени возле поверженного врага. Его тень преображалась. Она отращивала щупальца, которые впивались в тень сокейта и отрывали от нее куски.
— Х-х-е-е!
— Олег!
Я опустил ладонь на его плечо, Олег взмахнул рукой, с чудовищной силой отбрасывая меня в
— Они — серая стая, разрывающая врага, — говорил Олег. — Цверги крадут их еще детьми и воспитывают у себя в темных пещерах. Сокейта надо убить наверняка, ибо его раны затянутся, и он снова поднимется с единственной целью — убивать тех, на кого укажет хозяин. Они слепы, ибо под землей не нужно зрение. Они ориентируются лишь на слух, но их слух лучше, чем глаза живущих на поверхности. Они не знают речи, подчиняясь мысленным приказаниям хозяина.
Илва тихо подошла и положила руку на мою кисть, заставив вернуть меч в ножны.
— Не спеши, — шепнула она.
Олег поднял на меня невидящий взгляд, на секунду замер и нахмурился. Я удивился, насколько серым стало его лицо. Кожа тролля расползлась по нему от уха до уха. Тень Олега медленно вернулась в нормальное состояние. Мой друг с недоумением посмотрел на мертвого сокейта, потом вновь перевел взгляд на нас и поднялся на ноги.
— Сокейты обмениваются мыслями, — сказал он хриплым голосом.
— Но я его не слышал, — сообщил я. — Хотя иногда улавливаю мысли нелюдей.
Олег бросил на меня хмурый взгляд и вытер свой меч об одежду сокейта.
— Он человек. Наверное. Этот был поставлен охранять проход, о котором, выходит, знали. В замке уже известно, что мы здесь. Карлики либо надежно тут обосновались, либо продали сокейтов кому-нибудь другому. Они торгуют бывшими людьми, как рабами. Не знал? Этим маленьким тварям доверять нельзя. Где твоя лаборатория? Х-х-е-е, — вновь захрипел он, тут же превратив хрип в кашель.
Я задул лампу и подошел к выходу из погреба. Открыл толстую дверь. Олег дышал мне в спину, и мне вспомнились темные щупальца, впивающиеся в сокейта. Коридор наполняла темнота. Не горела ни одна лампа, нигде не пробивалось ни лучика света.
— Куда идти? — спросила Илва, ее шепот прозвучал в темноте излишне громко.
— Шагов двадцать направо и будет железная дверь. Олег, зажги огонь. Олег, ты где?
Моего друга нигде не было. Лишь слева, в коридоре, ведущем к акведуку, слышался шелест, будто по камням скользили щупальца.
— Олег! — позвал я громче, понимая, что случилось.
— Я за ним! — Илва превратилась в волчицу и скользнула мимо меня.
Я не успел ее задержать. Издалека послышался скрипящий голос: «Х-х-е-е», и я услышал мысли Олега.
***
Вокруг темнота, словно меня окунули в чернильницу. Полное отсутствие света, в котором теряешь своё «я», не понимаешь, где находишься и что здесь делаешь. Я должен был спасти Ёжика. Я помню его, худого мальчишку, подключенного к компьютеру. Мы все сейчас в сети, если верить моим воспоминаниям. Кто-то из окружающих меня игроки. Кто-то — NPC или монстры, порожденные алгоритмом игры. Почему я до сих пор не спас Ёжика? Вместо этого я притащил в игру Олега и потерял его в заброшенном замке. Илва тоже пропала. Теперь я сам в наполненной шорохами тишине.
В памяти всплыли чужие слова: «Играем мы в игру, она играет нами».
Я не собираюсь быть чьей-то игрушкой. Я человек и сам игрок.
«Что здесь всерьез, что понарошку — не нам решать».
Думаю, что решать всё же придется мне. Надо идти по намеченному плану, хотя всё пошло наперекосяк. Я должен помочь Олегу вернуть человеческий облик. В голове до сих пор звучали отголоски его громких и примитивных мыслей молодого тролля.
«Свобода. Еда», и еще: «Убить!»
Убить, разорвать всех, кто не его племени. Тролли могут быть ветром и землей, камнями и солнечным светом, но в начале своей жизни они имеют один, неизменный облик — голова с зубастой прорезью-ртом и глазами-блюдцами, бесформенное тело, из которого растут множество щупалец. Впрочем, люди часто называют троллями любых порождений Железного леса.
Где-то вдалеке раздался волчий вой.
Я пошел направо, ощупывая перед собой дорогу, используя меч в ножнах в качестве трости. Я снова был дома. В этих стенах прошло моё детство. Здесь я прятался, наблюдая, как Лотар проверял свои ящики-мышеловки. Тут вместе с одноглазым Вигом, который ходил, громко стуча деревянной ногой и напевая под нос похабные солдатские песенки, я зажигал свечи в лампах. Старый солдат учил меня играть на деньги, бросая камешки в цель и устраивая гонки слизней. Он умер незадолго до смерти отца.
Я был дома, но всё вокруг стало чужим. Больше не горели фонари. Темноту пропитывала опасность. В замке скрывались сокейты, и в любой момент можно было ожидать их нападения.
Стена, по которой стукнул мой меч, отозвалась железным гулом. Вот он, вход в лабораторию. На двери нет ни ручки, ни замочной скважины. Ее не пробить оружием, и даже сильные волшебники лишний раз подумали бы, прежде чем пытаться проникнуть во владения Лотара. Я прикоснулся перстнем к металлу, проскочили яркие искры, и дверь отворилась. Я зашел внутрь, захлопнув ее за собой.
В фонаре, висящем на стене, загорелся висп — болотный дух, которого Лотар как-то принес после возвращения из города. Никогда не поверю, что алхимик поймал его сам, скорее, купил у заезжего торговца. Светящаяся голубая сфера плавала в воздухе за мутным стеклом и кое-как освещала небольшой зал. Может быть, висп даже радовался моему появлению.
В глубине лаборатории стоял стол алхимика — сделанный из красного дерева гигант, наполненный потайными ящиками. Он обладал строптивым характером: спрятанное в его недрах обычно находилось совсем не там, где должно было лежать. Или Лотара подводила память, ведь старый алхимик не допускал меня проверять его теорию, предпочитая сражаться со столом в одиночку. На столе стоял перегонный куб, напоминавший чудовище со стеклянным хоботом и металлическими паучьими лапами, на фоне которого терялся остальной магический хлам. Разве что выделялась лежащая в стороне толстая книга с алхимическими рецептами. В детстве Лотар иногда позволял разглядывать рисунки на ее пожелтевших от времени страницах. Нарисованные драконы соседствовали с русалками, бесстыдно демонстрировавшими свои тела, изображения алхимических ингредиентов и рун поясняли таинственные формулы. Я подошел и смахнул пыль с кожаной обложки. Рассыпанные по столу семена проросли колючими побегами, и, для того чтобы раскрыть книгу, мне пришлось оторвать вцепившийся в нее росток.