Хайди, или Волшебная долина
Шрифт:
— А Хайди уже давно спит, — заметила Клара, и лицо у нее при этом было веселое. Кажется, никогда еще ужин не протекал так интересно и незаметно.
— Просто неслыханно! Ума не приложу, что делать с этим ребенком?! — сердито воскликнула фройляйн Роттенмайер и так яростно дернула за сонетку, [2] что на звонок разом примчались Тинетта и Себастиан. Несмотря на шум, Хайди не проснулась, и лишь с большим трудом удалось ее добудиться, чтобы отправить в спальню. Ее провели через классную, затем через спальни Клары и фройляйн Роттенмайер в предназначенную для нее угловую комнату.
2
Сонетка — шнурок от звонка для вызова прислуги.
Глава VII.
Когда в первое свое утро во Франкфурте Хайди открыла глаза, она никак не могла взять в толк, что же такое вокруг нее. Девочка протерла глаза, но опять увидела все то же самое. Она обнаружила, что лежит в просторной комнате на высокой белой кровати, а на окнах висят длинные-предлинные белые занавески. Еще здесь были два кресла, обитых цветастой материей. У стены стоял такой же цветастый диван, а перед ним круглый стол. В углу девочка приметила умывальник, а на нем множество вещей, которых Хайди сроду не видывала. И тут она сообразила, что находится во Франкфурте, ей вспомнился весь долгий вчерашний день и поучения строгой домоправительницы, те, что она еще успела услышать. Хайди вскочила с кровати. Подошла к одному окну, потом к другому. Ей хотелось хоть в окно увидеть небо и землю. За занавесками она чувствовала себя точно в клетке. Отодвинуть их ей не удалось, и тогда Хайди, чтобы поглядеть в окно, залезла за занавески. Однако девочка не увидела того, что ожидала. Она бегала от одного окна к другому, становилась на цыпочки, так как окна оказались высоко от пола, но не видела ничего, кроме стен и окон. Одни только стены и окна, стены и окна. Хайди стало страшно. Было еще совсем раннее утро, но в горах Хайди привыкла подниматься с солнцем и тут же выбегать из дому — поглядеть, что делается на белом свете. Синее ли нынче небо, есть ли на нем солнышко, шелестят ли ели, проснулись ли уже цветы? Птичка, впервые очутившись в красивой золоченой клетке, начинает метаться, пробовать пролезть между прутьями, чтобы вылететь на свободу. Вот так и Хайди бегала от окна к окну, пытаясь их отворить. Должна же она наконец увидеть что-то, кроме окон и стен. Ведь где-то там, за окном, непременно должна быть зеленая трава и остатки снега на склонах гор. Хайди жаждала увидеть все это. Сердце ее сжималось от тоски. Но окна не отворялись, сколько она ни старалась, — дергала ручки, пыталась тонкими пальчиками поддеть раму снизу, — все было напрасно. Когда наконец до Хайди дошло, что все ее усилия тщетны, она сдалась. И теперь думала только о том, как хорошо бывало выбежать из дому и отправиться на выгон. Ей вспомнилось, что вчера вечером, когда они подходили к этому дому, кругом был только камень.
Тут раздался стук, и в приоткрывшуюся дверь просунулась голова Тинетты. Горничная коротко сообщила:
— Завтрак готов!
Хайди и в голову не пришло, что ее зовут завтракать. На насмешливом лице Тинетты ясно читалось предостережение — ни в коем случае к ней не приближаться, — а отнюдь не приветливое приглашение к завтраку. И Хайди вытащила из-под стола низкую скамеечку, села и стала ждать, тихая, как мышка. Немного погодя к ее двери, шурша платьем, подошла фройляйн Роттенмайер. Она опять была крайне взволнована и крикнула, не заходя в комнату:
— Что с тобой, Адельхайда? Ты не поняла, что тебя зовут завтракать! Иди сюда!
Хайди вскочила и пошла на зов. В столовой давно уже сидела Клара. Она приветливо поздоровалась с Хайди. Лицо у Клары было куда оживленнее, чем обычно, ибо она предвкушала, что нынче опять будет много нового и интересного. Завтрак проходил без сучка и задоринки. Хайди вполне благовоспитанно ела свой бутерброд. После завтрака Клару опять отвезли в классную комнату. Фройляйн Роттенмайер велела Хайди следовать за Кларой и быть с ней, покуда не придет господин кандидат. Когда девочки остались одни, Хайди сразу спросила:
— А как отсюда выйти? Мне охота поглядеть, какая тут земля.
— Можно открыть окно и выглянуть, — весело отвечала Клара.
— Окна не открываются, — печально проговорила Хайди.
— Ну отчего же? — сказала Клара. — Просто ты не умеешь, а я не могу тебе помочь. Вот придет Себастиан и откроет окно.
Для Хайди было великим облегчением узнать, что окна все-таки открываются р можно будет выглянуть, так как после недавних тщетных попыток девочке казалось, что она в тюрьме. Клара засыпала Хайди вопросами о том, как ей жилось дома, и Хайди с восторгом рассказывала о горах, козах, пастбище и обо всем, что было так мило ее сердцу.
Между тем явился господин кандидат, однако фройляйн Роттенмайер, вопреки обыкновению, не провела его сразу в классную комнату. Ей необходимо было прежде выговориться, и с этой целью она задержалась с ним в столовой, где они сели и домоправительница с волнением и во всех подробностях описала ему свое весьма затруднительное положение.
Некоторое время назад она написала господину Зеземанну в Париж, где он сейчас находится, о том, что его дочка давно уже хочет иметь подружку для игр и занятий. Сама фройляйн Роттенмайер тоже полагала, что такая девочка будет хорошим подспорьем во время уроков, а в свободное время будет развлекать Клару. Собственно говоря, фройляйн Роттенмайер тоже давно уже хочет, чтобы в доме был кто-то, кто мог бы хоть отчасти снять с нее заботы о развлечениях для больной девочки, ведь, чего греха таить, они порой надоедают друг другу. Господин Зеземанн ответил, что с радостью исполнит желание дочери, однако при условии, что девочка-компаньонка будет во всем на равных с Кларой, он-де не желает, чтобы в его доме мучили детей.
— Впрочем, — не преминула присовокупить фройляйн Роттенмайер, — со стороны хозяина это было излишне. Кому же охота мучить детей!
И она продолжала свой рассказ. Подумать только, как ужасно все обернулось с этим ребенком! Домоправительница привела множество примеров, ясно говоривших о том, что девочка ни о чем не имеет ни малейшего представления. Мало того, что господину кандидату придется ее учить всему буквально с самого начала, но и сама фройляйн Роттенмайер вынуждена будет заняться ее воспитанием, так сказать, с нуля. И в этой ужасающей ситуации она видит лишь одно средство спасения: если господин кандидат сочтет, что занятия с двумя столь разными девочками попросту немыслимы без большого вреда для старшей из них. Для господина Зеземанна это было бы единственно приемлемым основанием отступиться от данного слова и сразу же отправить девочку восвояси. Без его согласия она на такой шаг решиться никак не может, ибо господин Зеземанн, несомненно, узнает, что девочку сюда привозили.
Однако господин кандидат был человеком весьма осторожным, не спешил выносить свои суждения и никогда не судил однобоко. Он принялся многословно утешать фройляйн Роттенмайер, говоря, что если юная дочка господина Зеземанна волей-неволей вынуждена будет, с одной стороны, вернуться назад в своих занятиях, то, с другой стороны, благодаря этому она, напротив, еще быстрее продвинется вперед. Тем более что при регулярных занятиях все скоро придет в равновесие.
Поняв, что господин кандидат не только ее не поддержал, но, наоборот, выразил готовность взвалить на себя возню с неграмотным ребенком, она встала и открыла дверь в классную комнату. И, впустив учителя, поспешила закрыть за ним дверь. Сама она туда не пошла, ее охватывал ужас при одной мысли о занятиях азбукой. Фройляйн Роттенмайер большими шагами мерила комнату, обдумывая, иак прислуге следует обращаться к Адельхайде. Ведь господин Зеземанн писал, что девочка во всем должна быть ровней его дочери. Но долго предаваться этим размышлениям ей не удалось. Из классной донесся грохот, там что-то упало! Затем оттуда стали звать Себастиана. Она ринулась на шум. И взору ее представилась ужасная картина — все валялось на полу: книги, тетради, учебные пособия, чернильница, а сверху — дорожка со стола, из-под которой по комнате растекался чернильный ручеек. Хайди нигде не было видно.
— Начинается! — вскричала фройляйн Роттенмайер, в отчаянии ломая руки. — Ковер, книги, корзинка с моим рукоделием, дорожка — выпачканы в чернилах! Такого еще не бывало! И всё эта несчастная! Ни минуты не сомневаюсь, это ее рук дело!
Господин кандидат был очень напуган. Клара же, напротив, была страшно довольна столь непривычными событиями и их возможными последствиями. Она попыталась объяснить происшедшее:
— Да, это сделала Хайди, но не нарочно. И ее, безусловно, нельзя за это наказывать. Просто она так спешила уйти, что случайно ухватилась за дорожку и вместе с ней сдернула со стола все остальное. Она испугалась проезжавших мимо экипажей и хотела убежать. Вероятно, она никогда прежде не видела карет.
— Ну разве я не была права, господин кандидат? Этот ребенок ни о чем не имеет ни малейшего понятия! Она даже не понимает, что такое урок! Не знает, что нужно тихо сидеть и слушать. Да, но куда же девалась эта злополучная девчонка? Что если она убежала из дому? Что мне тогда скажет господин Зеземанн…
И фройляйн Роттенмайер бросилась вон из комнаты, сбежала вниз по лестнице и сразу увидела Хайди, стоящую возле открытой входной двери. Девочка ошалелыми глазами смотрела на городскую улицу.