Хэдхантер. Книга 2. Собиратели голов
Шрифт:
Борис выжидающе смотрел на сержанта. Что бывает-то?
– Камикадзе, – пояснил Ухо. – Встречаются иногда такие. Обвешаются железом и прут в открытую. Их или боевыми валить надо. Или газом душить. Ну или стрелять шприцом туда где нет защиты. Как ты тому вон в ногу засадил.
Ухо кивнул на парализованного дикого. Только теперь Борис заметил: у этого под одеждой тоже что-то топорщится. Еще один панцирь, похоже.
– Я прицелился плохо, – буркнул Борис. – Потому и попал в ногу. Случайно вышло. Они
– Да нормально прицелился, салага, не парься, – махнул рукой сержант. – Главное, лежит клиент готовенький. Свой трес-балл за него ты заработал. Правда, вот на второго много шприцов израсходовал.
Он толкнул ногой окровавленное тело дикого, все еще цеплявшегося за арматурину мертвой хваткой. Убедился, что тот не подает признаков жизни. Вздохнул:
– Жаль, хороший экземпляр был. Если бы не железо, – Ухо стукнул стволом по развороченным пулями металлическим пластинам, – неплохо бы на нем заработали.
– Слушай, Ухо, а почему доспехи носят не все дикие? – поинтересовался Борис.
– Ясен пень почему, – сержант пожал плечами. – Нормальную защиту из подручных средств смастерить все равно не получится: от пуль она не спасает. Это, во-первых. Во-вторых, в таком прикиде от нас не шибко-то и побегаешь: это все-таки не хэдхантерский бронник, тут весу побольше будет. Ну и еще… – Ухо многозначительно усмехнулся: – Я думаю так… Любому человеку всегда жить охота. Жизнь – пусть даже паршивая жизнь треса – это все же надежда на перемены к лучшему. А смерть – полный триндец. Безнадега, одним словом. Понимаешь?
– Кажется, понимаю, – пробормотал Борис. – В таком железном костюмчике идут умирать, да, Ухо? В нем шансов погибнуть больше, чем выжить. Если дикого не берут шприцы, по нему открывают огонь боевыми. На поражение.
– Что ты и сделал, – кивнул сержант. – Дикие это знают. Поэтому доспехи надевают самые отмороженные из них. Смертники. Камикадзе. Которым уже все похрен.
Глава 12
Выйти на Хуторскую площадь им не дали. Одиночный выстрел грянул как гром среди ясного неба. Какой-то перебегавший улицу хэд взмахнул руками и ничком повалился на потрескавшийся асфальт. Пуля прошила бедолагу, будто на нем не было никакого бронника.
По Хутору разнеслось эхо.
«Не ружье, – легко определил по звуку Борис, – не бердянка какая-нибудь. Калаш. Правда, старая модель. Но все равно убойная машинка. Не очень точная, зато очень мощная». Даже им, хуторской охране, иногда выдавали на время дежурства такие стволы.
– Назад! – раздался крик Ухо. – Всем отойти от площади!
«Хорошо, что пальнули одиночным», – промелькнула в голове еще одна мысль. Значит, экономят патроны. Значит, не так много их у диких. Но все же они есть. И патроны есть, и серьезные стволы. И это крайне неприятная новость.
Борис уже прижимался телом к кирпичной стене. Дом, за которым он спрятался, стоял возле площади с пятиэтажкой. Ноги загнали тело в укрытие прежде, чем закричал Ухо. И это правильно: если речь идет о жизни и смерти, рефлексам стоит доверять не меньше, чем осмысленным действиям и командирским приказам.
Остальные хэды тоже попрятались кто где, и теперь боялись высунуть голову. Попадать под автоматную пулю, прошивающую бронник как бумагу, никому не хотелось. Когда у диких в руках появляются автоматы, все сильно усложняется.
– Вот суки! – рядом, за той же стеной, которая укрыла Бориса, стоял сержант, и Борис искренне порадовался такому соседству: раз уж тертый Ухо здесь, значит, эту позицию можно считать безопасной. – Из пятиэтажки бьют, сволочи.
Борис вздохнул. Да, все-таки она! Проклятая пятиэтажка, которой Ухо опасался с самого начала. Правильно, выходит, опасался.
Они подошли к ней слишком близко. Хэд, поймавший пулю, неосмотрительно высунулся на открытое пространство, простреливаемое с верхних этажей. За что и поплатился.
Из-за угла видно было неподвижное тело в пятнистой форме, заляпанной кровавыми потеками. А впрочем, можно было разглядеть и кое-что еще.
Дикие решили воспользоваться отступлением хэдхантеров. Два человека выскочили из пятиэтажки и побежали через площадь – к убитому. Нет, не к убитому, конечно. К автомату убитого.
Еще бы! Хэдхантерский калаш стал бы хорошим подспорьем для диких, засевших в пятиэтажке. Рискованная игра стоила свеч.
– Не подпускать к стволу! – рявкнул Ухо.
Борис вскинул автомат одновременно с сержантом. Оба высунулись из укрытия.
Со стороны пятиэтажки грянул еще один выстрел, но на этот раз стрелок оказался недостаточно метким. Брызнул красным крошевом разбитый кирпич.
Борис и Ухо, не сговариваясь, ударили из подствольников. Два негромких хлопка слились в один. И сразу же еще – два вразнобой.
Борис целился в ноги бегущим: на тот случай, если за автоматом выскочили камикадзе-смертники. Куда стрелял Ухо, он не знал, но ампулы с парализующей смесью свалили обоих диких.
Метров с тридцати, наверное…
Подстреленные бегуны упали буквально в паре шагов от хэдхантерского автомата. Борис и Ухо нырнули за стену: пуля, выпущенная из пятиэтажки, разнесла еще один кирпич – там, где только что была голова сержанта.
Больше дикие на площадь не совались. Эх, знать бы еще, сколько их засело в пятиэтажке и какой у них арсенал.
В дальних кварталах слышалась вялая стрельба – там еще зачищали окраинные улицы другие группы. Но и они постепенно продвигались к центру.