Хелот из Лангедока

Хаецкая Елена Владимировна

Подвал был далек от самых скромных представлений о будуаре, но кровать, на которой лежал Алькасар, отнюдь не являла собой образец аскетического ложа. Хелот спрыгнул вниз, на солому. Отшельник зажег еще два факела и вставил их в гнезда над кроватью.

– Господи, какой он грязный, – со вздохом произнес отшельник, склоняясь над беглым каторжником, лежавшим безжизненно, в неловкой позе. – Беда с вами… И когда это рыцари научатся уважать правила гигиены?

– Откуда же мне знать, святой отец? К тому же он не рыцарь…

– Вот и я не знаю, – ворчал

святой Сульпиций, ковыряя палочкой в стеклянном сосудике, сделанном в виде бамбукового колена. – Как-то раз забрел ко мне один барон в совершенно антисанитарном состоянии. А я, к сожалению, служитель Господа, отшельник, и пришлось пустить этого вонючку в дом. Он, видишь ли, поклялся не менять сорочку и вообще не раздеваться, пока не вернутся воины крестового похода. Этим он надеялся оказать им неоценимую помощь. И девиз у него был запоминающийся: «От грязи не дохнут».

Отшельник отставил в сторону сосудик.

Хелот потрогал Алькасара за руку:

– Он не умрет, святой Сульпиций?

– Дурацкий вопрос, сын мой, – сказал отшельник и разорвал на Алькасаре одежду. – Вполне подходящий для такого идиота, как ты.

Алькасар был в полном сознании, но сил у него не было. Он только дергал ртом, когда отшельник, человек неделикатный, прикладывал и привязывал к его многочисленным ранам всякую дрянь. Под конец святой велел ему выпить какое-то жуткое на вид варево, укрыл вторым одеялом и сообщил Хелоту, очень довольный собой:

– Проснется здоровеньким и сразу потребует еды.

Они забрали с собой все факелы и выбрались из подвала.

Тэм, взъерошенный, озаренный тихим лунным светом, жадно глотал горячее молоко, припасенное святым для больного.

– Я недооценил этого юношу, – изумленно сказал отец Сульпиций.

Тэм одарил его сияющим взглядом поверх кувшина и слизал с губ пенки. Отшельник повернулся к Хелоту:

– Так где ты нашел это чудо, Хелот?

– В ноттингамской грязи, – был ответ.

Глава пятая

Наступило утро, похожее на сумерки. Дождь еле слышно шуршал по крыше. Окно, затянутое бычьим пузырем, пропускало мало света, и отшельник постоянно жег свечи, поэтому в доме сильно пахло воском.

В отшельниковой постели в углу, на охапке соломы, под теплым одеялом, мирно сопел Тэм Гили. Он спал под приглушенные голоса Хелота и святого Сульпиция, которые проговорили всю ночь.

Хелот уже содрал с себя белый парик. Отшельник ликвидировал шрам, изготовленный им собственноручно с помощью хитроумного клея. По его замыслу, шрам должен был изменить внешность Хелота до неузнаваемости. Красный след от шрама остался, однако отшельник обещал, что это пройдет.

– Я хотел спросить вас, святой отец, – сказал Хелот, опуская голову, – вы не знаете, где сейчас Дианора?

– Знаю… – ответил отшельник. И, увидев, как вскинулся его собеседник, грустно улыбнулся. – И в то же время не знаю, сын мой. Она далеко отсюда.

– Где?

– Далеко. Не могу сказать точнее, потому что просто не знаю. Видишь ли, несколько дней назад произошла странная

история. На болоте появился человек, который утверждал, будто он маг из рода магов, сын богини-реки. Довольно безалаберный парень, надо сказать. Волей обстоятельств ему удалось открыть Путь между мирами. Я знаю, мои слова отдают язычеством и ересью, но тебе я могу сказать все это без боязни.

– Путь между мирами? – недоверчиво повторил Хелот и вдруг побледнел. Ему вспомнилась Санта, охваченная белым сиянием. Что она говорила тогда? Странные изменения в балансе Силы… Хелот наклонился вперед, пристально всматриваясь в лицо отшельника. – Говорите же, отец мой.

– Ты поверил? – удивился отшельник.

– Да. Мне кажется, я понимаю, что произошло… Да говорите же!

– Если принять слова этого молодого человека за истину, а я склонен поступить именно так, то существует не один только наш мир, но целое множество ему подобных. Способом, о котором я не хочу тебе рассказывать, Морган Мэган – так зовут странствующего колдуна – открыл дорогу из мира в мир. Она пролегает по берегу великой реки Адунн. Он утверждает, что любая река, в конечном счете, может оказаться Адунн, нужно лишь только идти по берегу.

– Где Дианора? – перебил Хелот.

Отшельник рассеянно уставился на руки Хелота, беспокойно перебиравшие четки.

– Она в другом мире, – ответил святой Сульпиций. – Что мне оставалось, как только довериться Мэгану? Здесь ее рано или поздно схватили бы. Мне не хотелось отдавать девочку в руки Гая.

Отшельник замолчал. Хелот тяжело задумался.

* * *

Тэм Гили открыл глаза и не сразу понял, где находится. Он увидел оплывшую свечку, прилипшую к деревянному столу, и два силуэта на фоне рассветного окна: неказистого лысенького отшельника и странствующего рыцаря, похожего в профиль на галку – черноватого, с острым носом.

Он. Сеньор. Господин. Тот, что вместо погибшей на болотах матери. Который кормит и наказывает, учит доброму и злому. Тэм чуть сощурил глаза, чтобы получше рассмотреть его без шрама. Сам Робин из Локсли доверяет ему. Он храбро сражался один против ста стражников и победил их всех, хоть и был жестоко изранен. Таким господином можно гордиться, от такого можно принять и брань, и побои, буде таковые обрушатся в дурную минуту.

Тэм завозился под одеялом. Оба собеседника немедленно обернулись. Хелот приветливо кивнул.

– Мы разбудили тебя? – спросил он.

Тэм вылез из кровати и, путаясь в длиннейшей рубахе, которая придавала ему сходство с ангелом, подошел к Хелоту и доверчиво уткнулся ему в бок. Бывший рыцарь сгреб его за плечи.

– Ты рабовладелец, сын мой, – заметил святой Сульпиций с оттенком зависти в голосе.

– Отнюдь, – тут же отозвался Хелот.

– Есть хочешь, Тэм? – спросил отшельник.

Тэм ответил утвердительно.

– Я тоже, – сказал святой Сульпиций. – Так что, Хелот, поджарь-ка ты на вертеле хлеб и принеси кувшин с кларетом. И не надо хмуриться. Смирение украшает христианина.