Хэн Соло и потерянное наследство
Шрифт:
Минуту спустя черный лимузин тоже осилил спуск по контрфорсу, миновал разрушения, устроенные Чубаккой, и влился в поток. Преследователи открыли люк на крыше; оттуда высунулся стрелок с длинноствольным игольником в руках. Хэн полез на переднее сидение, остервенело терзая ремень кобуры.
– Мы их здорово обидели!
– проорал он.
– Так что поднажми, дружище!
Чубакка презирал правила дорожного движения, даже когда обстоятельства были не столь драматичны, сейчас же алый монстр под его управлением шел сумасшедшим зигзагом, игнорируя разметку
Узкий направленный луч обжег борт их таратайки; лакировка пошла пузырями. Хэн, наконец, сумел выпрямиться, крепко держась одной рукой за борт, во второй был зажат бластер. Его ответный выстрел расплескался по капоту черной машины, не причинив заметного вреда.
Парню с игольником забава понравилась, так что какое-то время они увлеченно палили друг в дружку, пока более прицельный выстрел чуть было не подпалил Хэну куртку.
– Эй, Чуи! Вытаскивай нас отсюда, пока эти парни не перепилили машину на две части…
То, что сейчас валило из-под капота, струйками дыма можно было назвать лишь страдая патологическим оптимизмом. Чубакка исхитрился, и между ними и преследователями оказался длинный автомат-грузовоз, так что луч из игольника, предназначенный им, оплавил корму медлительного грузовика.
– Тормози!
– рявкнул Хэн в приступе вдохновения.
Чубакка послушался без возражений. На Кашиийке высоко ценили божественное безумие, которым, по мнению вуки, кореллианин обладал даже в избытке. Грузовоз величаво уплыл вперед, повинуясь программе. Изумленный стрелок, углядев вожделенную цель у себя перед носом, развернулся. Но Хэн успел первым.
Стрелок схватился за обожженную выстрелом руку и рухнул внутрь кабины. Следующей жертвой стала дверца черного лимузина. Сидящие внутри парни трудились не покладая рук и все же сумели выпихнуть через люк на крыше небольшой ракетомет. Против данного вида оружия Хэн ничего не имел. Но - при одном условии. Оно должно находиться в руках у него.
Если ничего не предпринять, у местных криминалистов будет масса работы… когда они еще сумеют составить по кусочкам участников происшествия… если, конечно, соберут все кусочки. Хэна слегка замутило.
Он отчаянно крутил головой. Впереди ползла все та же грузовая платформа; заднюю дверцу с нее сорвало, кузов был пуст, лишь ближе к кабине была навалена куча какого-то лома.
– Хр-руфф грх ауй-и!
– заявил старпом "Сокола".
Хэн кивнул. Сунул бластер в кобуру и покрепче обнял Хасти. Девица злобно заверещала, но он не стал слушать. Второй рукой он вцепился в Бадуре. И подумал, что полезно иметь при себе друга, говорящего на языке, который, кроме тебя, практически никто не понимает.
Их машина подпрыгнула. Чубакка врубил мотор на полную мощность и все-таки вспомнил о маневровых двигателях (или как они там называются у машин; Хэн понятия не имел… ну, в общем, такое приспособление, помогающее преодолевать небольшие препятствия).
Конечно, автоматическая
Кашляя и чихая, Хэн выудил Хасти и Бадуре из обломков. Черная машина была уже далеко, еще мгновение, и она затерялась в общем потоке. Чубакка сидел на обочине, обхватив лапами голову, и нудно скулил, печально взирая на когда-то роскошное средство передвижения.
Хасти вытерла слезы, прочистила горло и поинтересовалась:
– Эй, вы, два проходимца, кто вам сказал, что вас можно пускать за руль?
Потом она соизволила обратить внимание на горюющего Чубакку.
– Что это с ним?
Вытряхивая из волос стружку, Хэн тоже повернулся к громко страдающему приятелю.
– "Плач по залогу". Премьера. Акт первый, - пояснил он, на всякий случай отходя в сторону.
На дороге уже начал образовываться затор из флаеров, прыгунов и полицейских авиеток. Интересно, подумал Хэн, на глаз прикидывая повреждения, сколько местные власти будут ломать головы, составляя из кусочков картину происшествия?
5
– А теперь, - приказал Хэн, запуская пальцы в рыжую густую шерсть на загривке вуки, - сиди спокойно.
Чубакка, занявший кресло в центральном (и единственном) салоне "Тысячелетнего сокола", перестал извиваться и корчиться и только негромко скулил. Объяснять смысл действий было не нужно, обычно вуки любил, когда ему чешут загривок, и сам напрашивался, но сейчас шея слишком болела.
– Не напрягайся, пожалуйста, - Хэн пропустил руку под подбородком Чубакки. Со стороны казалось, будто он собирается придушить гиганта.
– Сколько раз повторять? Прекрати ныть.
Хэн глубоко вздохнул и без предупреждения изо всех сил дернул голову Чуи. Раздался оглушительный хруст и треск. Чуи взвизгнул и затих. Еще некоторое время Хэн массировал ему шею, стараясь не сломать пальцы о бугры мышц под рыжей шерстью. Процедура закончилась длительным почесыванием за ухом.
Вуки благодарно заурчал, повертел головой и, не слушая призывов посидеть пять минут спокойно, потопал готовить корабль ко взлету.
– Если ты закончил обход больных, доктор, - заметила Хасти, устроившаяся на кушетке, - то самое время кое-что прояснить.
Хэн привалился к пульту, разминая затекшие пальцы.
– Лады, - согласился он.
– Вываливай все на стол, мы увидим, что нагребли.
Бадуре уже полностью оправился от шока и тоже сидел на кушетке - рядом с Хасти. То есть, как раз под перекрестным огнем двух враждующих сторон. Хэн не помнил за ним наклонностей миротворца, но именно Бадуре решил погасить конфликт: