Хэн Соло и все ловушки рая
Шрифт:
Соло увеличил скорость… лишь для того, чтобы пробороздить каблуками по крыше и остановиться, балансируя на краю обрыва.
Замахав руками, точно ветряная мельница, Хэн откинулся назад, на спину. Он мельком увидел ярко освещенную площадь десятью этажами ниже и ресторан, в котором только что пообедал. Сквозь мерцание защитного поля можно было разглядеть элегантные скульптуры, экзотические цветы и клумбы…
Обед случился, наверное, целую жизнь тому назад.
Хэн свернул направо и побежал — ноги скользнули по инею — дальше, увернувшись от очередного выстрела. Он хватал широко раскрытым ртом морозный воздух,
Кореллианин обогнул еще один шпиль, зацепив пермакрит коленом, и нырнул, хромая, в густую тень.
А та неожиданно расступилась под ногами, превратившись в воздушную шахту.
Хэн слишком разогнался, чтобы так сразу остановиться. Заорав от ужаса, кореллианин оттолкнулся изо всех сил…
…и ухитрился перелететь через дыру. Он приземлился на другой стороне, упал, перекатился, хватая ртом воздух, попытался встать хотя бы на четвереньки. Руки и ноги разъехались на обледеневшем пермакрите, как раз когда парализующий заряд ударил справа от него.
Весь правый бок мгновенно онемел. Кореллианин с сиплым выдохом ударился о пермакрит. Обмякнув, он стал ждать (другого все рано не оставалось) и надеяться, что ощущения восстановятся вовремя. Все зависит от силы заряда, может пройти минуты две… а могут все десять.
Дыхание давалось с трудом, но не обращая внимания на боль, он втягивал в себя большими порциями воздух. Ему нужно было восстановить дыхание на тот случай, если онемение пройдет. Слева от него раздались шаги; Шрайк обходил по краю отверстие воздуховода Хэн лежал неподвижно, только белая струйка замерзающего дыхания выдавала, что он еще жив. Шаги смолкли, раздались вновь. Сквозь опущенные ресницы Хэн смутно видел фигуру капитана. Затем его больно пнули по ноге. Соло всхлипнул от боли.
— Подонок! — Шрайк сплюнул. — Да за то, что ты сделал, я бы сбросил тебя вниз, дай мне лишь две кредитки, мразь. Жаль, стоишь дороже.
Хэн лежал и радовался ноющей от удара ноге. Хорошо, значит, паралич начинает проходить. Но сообщать этот радостный факт противнику он не собирался, потому тряпичной куклой проехался по крыше, скользя и ударяясь о неровности пермакрита, пока Шрайк, ухватил кореллианина за шиворот, волок добычу к ближайшему турболифту.
Капитан без передыху сыпал проклятиями и заметно хромал, к величайшему наслаждению Хэна. Кореллианин расслабился еще больше, чтобы Шрайку было труднее нести его, хотя прочувствовал спиной каждый выступ. Правую руку покалывало, и это тоже было хорошо. У тур-болифта Шрайк выпустил Соло. Трудно было не напрячься, падая на холодную крышу, но Хэн ухитрился вполне правдоподобно свалиться, не слишком ощутимо ударившись затылком. В поле зрения замаячила физиономия капитана: глаза блестят, на распухшей челюсти наливается чернотой кровоподтек.
— А теперь мы спустимся на этом вот лифте, и ты будешь паинькой, мой маленький врелт. Мы с тобой будем настоящими обаяшками, ты и я. Я скажу, что ты слишком много выпил.
Хэн слышал, как приближается кабина. Он напряг мускулы, и они отозвались, хотя и без энтузиазма. Времени не хватило…
— Скажи мне, малой, ты поступил в Академию? — поинтересовался Шрайк, как будто ждал ответа. — Это поэтому ты так набрался сегодня, а?
Капитан рассмеялся.
— Импам, наверное, тяжело приходится, раз принимают на флот неудачников, — Шрайк плюнул
Тот вовремя спохватился и не отреагировал. Турбо-лифт был совсем близко. Когда дверь кабины откроется, Шрайк отвлечется на несколько секунд, и вот тогда Хэн и сделает свой ход.
Кореллианин незаметно сжал правую руку в кулак, пальцы отозвались на мысленный приказ. Шрайк продолжал разглагольствовать:
— Ох уж эти имперцы!.. Стрелять не умеют, летать не умеют, драться и то не умеют. И плевка на них жалко. Удивительно, как старик Палпатин из кровати встает по утрам! Недоумки…
Двери турболифта открылись. Шрайк заглянул в кабину, и в эту же секунду Хэн оторвал себя от пермакрита. Неожиданность сработала, ему удалось выбить у капитана бластер, но потом удача от него отвернулась. Крепкие, как дюрастил, руки стиснули горло. Но Хэн сдаваться не собирался; одна хорошая подножка, и Шрайк опрокинулся на спину. Вот только пальцев, к сожалению, не разжал, волей-неволей пришлось лететь следом.
Соло от души впечатал кулак Шрайку под дых и услышал, как противник хрюкнул от боли. Хватка на горле ослабла — на миг. Второй рукой капитан попытался лишить Хэна глаза. Причем выбрал почему-то правый. Большой палец скользнул по слюне самого же Шрайка. Хэн улучил момент и по-звериному вцепился в руку бывшего хозяина. Зубы вонзились в мякоть ладони, Шрайк заорал. Хэн ощутил во рту вкус чужой крови и, не дожидаясь, когда противник опомнится, угостил его коленом под дых. Выбитый из легких воздух на морозе превратился в иней.
Юный кореллианин оттолкнул врага, Шрайк, разжав пальцы, опять растянулся на крыше. Следом за ним Хэн рухнул на четвереньки, шаря в потемках в поисках бластера. Капитан успел подняться на ноги и с вполне определенными намерениями шел вперед, когда пальцы молодого человека наткнулись на ребристую холодную рукоять. Привстав на колено, Хэн выставил оружие перед собой.
— Твоя очередь стоять смирно, Шрайк.
Кашель больно ободрал горло, но противника Соло из вида не выпустил. Капитан рассмеялся, темп сбавил, но не остановился. Сейчас между ними было метров шесть.
— Что ты, малыш? — ласково ворковал Шрайк. — Старый капитан чуть-чуть разыграл тебя, вот и все, не больше. И вовсе не собирался я отдавать тебя хаттам, да ни за что. А ты в курсе, что ты убил одного из них, малой? Хаттам такое не нравится, ох не нравится… Они всю Галактику перероют, но отыщут старину Драйго, знаешь?
— Стой где стоишь, — буркнул в ответ Соло.
Он услышал, как дрожит голос, и перепугался. Он ни разу ни в кого не стрелял, а с хладнокровным убийством у него вообще было из рук вон плохо. Хэн понятия не имел что делать дальше. И получится ли? Шрайк ухмыльнулся, будто читал мысли.
— Ну-ну, сам знаешь, что не станешь в меня стрелять. Не сумеешь. Я же тебе вместо отца…
Хэн ответил столь тяжеловесным ругательством из репертуара хаттов, что Шрайк восхищенно приподнял бровь.
— Ух ты! А ведь, пока ты бегал без поводка, ты стал таким сквернословом, нехороший мальчик!
Он все еще не остановился, их разделяло метра четыре. Хэн покрепче стиснул в потных ладонях рукоять бластера; дуло плясало как одержимое.
— Давай-ка спустимся пониже и все обсудим, — от негромкого голоса капитана тянуло в сон. — Даю слово, я ничего тебе не сделаю.