Хенк и Боб
Шрифт:
«Трусы он с девок на слух стягивает. Котик морской», — подумала Ритка, но озвучивать компромат не рискнула.
Боб вернулся за столик, и ей ничего не оставалось, как убраться из «Белочки». Пока эти два придурка здесь, работать нереально, даже если появится клиентура.
Ответ толстяка озадачил ее еще больше. Дело он сделал. Иначе не сидел бы сейчас в кабаке. Когда она выходила из квартиры, обратила внимание на соседскую дверь. Та была взломана. Значит, и Хенк сделал дело! Получается, они обнесли друг друга, но при этом спокойно квасят! Полная хрень! Так не бывает! И Боб ей ничего не предъявил.
Ребус.
Совершеннейший ребус.
Жесткий мат разбудил Боба в самый неподходящий момент. Ему снилось, как он плавает в бассейне на балконе вместе с голой Ленкой Малининой и поплевывает на бегающего внизу ее муженька-ботаника. Но когда Ленка поднырнула, чтобы сделать Бобу приятное, ботаник опустился до матюгов. И Боб проснулся.
Он открыл глаза, рассчитывая дать мужу по очкам, но вместо того перед ним стоял Хенк и изрыгал нецензурщину, разбавленную словами «Обнесли, суки!». Хенка бить нельзя, он друг.
Боб огляделся. Бассейна и балкона не было. Вместо них комнатуха три на три, шкаф, пара табуреток, на одной из которых пустая бутылка из-под водки, тахта, на которой он возлежал, разбросанные на полу шмотки. В углу стеклянная ваза с пожелтевшим бамбуком.
Из ощущений — суровая головная боль. Она, словно инквизитор, мучила Боба со вкусом и разнообразием. То била изнутри в лобовую кость, то стреляла в затылок, то буравила виски. Болели даже глаза. Но это, возможно, от табачного дыма. Или запаха мочи, исходящего от вазы.
И что-то еще мучило Боба, но что, он пока не мог понять. Такое ощущение, что он уже видел эту обстановку. Может быть, в прошлой жизни? Училка по биологии в школе говорила, что это называют ложной памятью. Вполне распространенное явление, особенно если злоупотреблять некачественными стимуляторами.
Хенк стоял в одних трусах рядом с ковром и продолжал сквернословить.
Боб, превозмогая боль, героически напряг память. В голове замелькал калейдоскоп веселых картинок. Зал «Белочки», рожа вышибалы, темная улица, плечо Хенка, лужа, темный подъезд, эта комната, снова водка. И дальше бассейн с Ленкой.
Он опустил глаза. Спал он прямо в толстовке, штанах и кедах. Жарко. Поэтому и приснился бассейн.
Помимо боли терзала жажда. Но до воды надо еще добраться.
— Что случилось? — прошептал он.
— Обнесли, пидоры! Да еще в бамбук материн нассали! Прикинь, Боб, твари позорные! Найду, закопаю! Живьем закопаю!
— К-когда обнесли?!
— Ночью! Когда мы спали! Дверь подломили!
— Точно?
— А когда же? Вчера я дверь ключом открыл!
— Много взяли?
— А то! Панель плазменную, ноутбук. Брюлики… Плейстейшн третий.
— У тебя был Плейстейшн?
— Конечно. И центр музыкальный. Новье, только купил. Все, все вынесли… Пидоры, пидоры…
— Точно, пидоры, — поддержал Боб, — тебя, моего друга, обули. Это все равно что меня обуть. Ничего, Хенк, мы их найдем. Я за тебя любого порву на кусочки. У тебя попить ничего нет?
— Там на кухне кран.
Боб с четвертой попытки поднялся с тахты, добрался до кухни, повернул кран и подставил под струю рот. Потом голову. То, что вода была горячей, он заметил не сразу. Главное, это вода.
Когда он вернулся в комнату, Хенк набирал номер на телефонном аппарате времен московской Олимпиады.
— Я в ментовку звоню. Пусть анализ мочи из вазы берут. А по анализу быстро козлов поймают!
— Правильно, — поддержал Боб. — Моча — это сила.
…И тут он увидел топор, прислоненный к спинке тахты. Батин топор с десятью зарубками на отполированной ладонью ручке. Ошибки быть не могло. Этот топор Боб узнал бы из тысячи.
Он еще раз окинул мутным взглядом комнату. Забрался на тахту ногами и заглянул на шкаф. Колготки, свернувшись калачиком, лежали на остатках старых обоев.
Все! Он понял, что его мучило. Никакой ложной памяти, никакой прошлой жизни!
Он был здесь вчера! Он обнес эту хату! Он пошутил в вазу Хенка!
Атас!
Башка мгновенно пришла в норму. Боб подскочил к Хенку и нажал на рычаг телефона.
— Не звони!
— Почему?! — обалдел новый друг.
— Там же одни оборотни! Забыл?! По телику показывали! Последнее отберут, мудилы. А то и самого посадят!
Хенк озадаченно посмотрел на аппарат.
— И что делать?
— У меня чувак знакомый есть среди блатных. Его попросим, он найдет. Ты, главное, не волнуйся. Я за тебя любому глотку перегрызу.
— Спасибо, Боб. Ты нормальный мужик.
Хенк, продолжая материться, принялся натягивать штаны и толстовку.
— А какая панель у тебя была? — уточнил Боб.
— «Сонька». Последняя модель. Две штуки евро отдал, прикинь? Месяц назад всего взял. Обидно. Ты ж ее видел вчера.
«На меня повесить хочешь? Не выйдет!»
— Блин, я ж забыл совсем, — хлопнул себя по лбу Боб, ничуть не заботясь о возможном сотрясении мозга, — чувак сейчас на этих… Бабагамах. Только через месяц вернется. Вещи уже уйдут.
— Куда уйдут?
— Ну, куда, куда… Продадут их. Особенно панель. Хрен потом найдешь.
— А на Бабагамы ему нельзя позвонить?
— А толку? Он что, из-за чужих шмоток домой полетит?.. Давай знаешь что сделаем? На рынок наш сгоняем. Поспрашиваем. Вдруг кто-то уже продавал? Или продает.
— Ну ты мастер, Боб! Голова. Я бы не додумался.
— Не пальцем деланный. — Боб с гордостью посмотрел на свое отражение в зеркале шкафа.
Пока Хенк завязывал шнурки на кедах, Боб незаметно сунул топор в свой рюкзак.