Хент
Шрифт:
Пришедших было несколько человек. Их повели к палатке, где сидел бек с гостем. При свете фонарей, висевших перед палаткой, стало видно, что это купцы и перевозчики грузов. У одного была разбита голова, у другого — рука, третий был ранен в бок, раны были перевязаны кое-как, из них сочилась кровь. Услышав шум, бек позвал одного из слуг и спросил:
— Что случилось?
— Явилось к тебе несколько купцов с просьбой, говорят, что ограбили их караван.
Веселое лицо бека приняло выражение недовольства, но он велел позвать просителей.
— Странно, — обратился он к мюдиру, — никогда ничего подобного не случалось на моей земле; каким образом ограбили их?
Бек имел привычку называть ту местность, на которой кочевало его племя, своей землей, хотя ни одна пядь земли курдам не принадлежала, и сами они, как бродячие цыгане, кочевали с места на место.
— Разбой везде случается, — ответил мюдир спокойным тоном, — нет страны, где не было бы разбойников; даже на небе и то появились дьяволы. У нас в Эрзеруме не проходит дня, чтобы не поступило несколько жалоб к вали.
Воодушевленный словами мюдира, бек сказал:
— Уверяю тебя, мюдир, клянусь головой шейха, что я храню вверенный мне край так, что без моего ведома и птица не пролетит по моей земле. Удивляюсь, какой сатана мог ограбить этих несчастных.
В палатку вошли раненые купцы. Один из них, раненный легко, прошел к беку.
— Пришли целовать следы твоих ног, милостивый бек, мы признаем бога на небе и тебя на земле. Во имя пророка помоги нам. Мы бедные купцы, у нас отняли все, многих товарищей убили, остальных, видишь, сами недолго проживут и они. Ничего у нас не осталось, все [потеряли].
Раненые не могли стоять на ногах, одни сели, а другие еле держались.
— Где вас ограбили? — спросил бек.
— Недалеко от этих гор. Напали на нас и, угнав караван в глухое ущелье, связали и бросили нас в глубокий овраг. А сами раскрыли тюки и взяли все, что было ценного.
— В котором часу это случилось?
— В полдень. До вечера мы оставались связанными, наконец, бог сжалился над нами: одному из наших удалось освободиться от веревок, и мы были спасены, а не то умерли бы с голоду и сделались добычей зверей.
— Откуда вы, и куда шел караван?
— Слуги твои из Персии. Мы приняли груз из Трапезунда, куда прибыл наш товар из Константинополя. От Эрзерума прошли благополучно и направились через Баязет в Персию, но вот тут настигло нас несчастие. Караван наш был нагружен дорогим товаром, но все хорошее унесли, а остальное сожгли.
— Клянусь головой шейха, первый раз слышу о таком безобразии, — обратился бек к мюдиру, который с любопытством слушал рассказ купца.
— Вы не могли узнать разбойников? — спросил мюдир, вмешиваясь в допрос.
— Как можно было узнать, если все они были в масках, виднелись одни глаза. Когда поймали нас, сейчас же завязали нам глаза, потом уже начали вскрывать тюки, мы успели только заметить, что это были курды.
— Много их было? — спросил мюдир.
— Около пятидесяти.
— Куда они направились?
— Мы не видели. Я же сказал, что глаза у нас были завязаны, и мы связанные лежали в овраге.
— Довольно! — закричал бек сердито, прервав допрос мюдира. — Я понял. — Затем он обратился к купцам:
— Теперь идите и успокойтесь. Если разбойники окажутся из наших курдов, я постараюсь разыскать их, и ни соринки вашей не пропадет. Если даже они из другого края, то и тогда я могу их указать вам. Будьте покойны; я не позволю, чтобы на моей земле совершались подобные беспорядки.
Купцы поклонились и пожелали беку многие лета.
— Крпо, — позвал бек одного из слуг, — уведи этих людей в свою палатку и прими их, как приказал бог принимать гостей. Позови сейчас же знахаря, чтобы перевязал им раны. Поручаю их тебе, и если будет какая-нибудь жалоба, ответишь головой.
Купцы снова поблагодарили и, поклонившись, вышли.
— Видишь, уважаемый мюдир, какие бывают случаи! Иди теперь разыщи, какой сатана ограбил их! Я уверен, что это не из наших курдов. Я жестоко наказываю разбойников, а потому из страха никто не осмеливается на такие дела. Но очень часто приходят разбойничать в нашу сторону из Персии и из других мест Кто может узнать перса, если он одет курдом? Это часто бывает и причиняет нам немало хлопот; однако я постараюсь изловить их, авось, удастся.
— Ахме, — обратился он к своему двоюродному брату, все время молча сидевшему в палатке. — Возьми с собой двадцать всадников из наших храбрецов и прежде всего отправляйся на место ограбления каравана. Разыщи там следы лошадей, расспроси соседних пастухов, — словом, сделай все, что нужно. Ты ведь не нуждаешься в советах, опытен в таких делах. Я не потерплю, чтобы на моей земле был грабеж. Это позорит мое имя.
Ахме сейчас же отправился в путь для исполнения приказания бека.
— У Ахме собачье чутье. Если разбойники не ушли далеко, то он их накроет, — сказал бек.
— Это видно… — заметил мюдир многозначительно.
Была уже поздняя пора. По приказу бека, подали ужин; наелись, напились, и бек, пожелав своему гостю спокойной ночи, отправился в свою палатку. Он не забыл сделать нужные распоряжения к отъезду мюдира.
Последний долго не мог уснуть и о чем-то думал.
X
Палатка бека состояла из двух отделений. В одном помещались женщины, а другое служило приемной бека.
Устройство палатки было просто и мало отличалось от бедных палаток курдов пастухов; она была сшита из черной материи, сотканной курдианками. Войдя в приемную, бек приказал слуге, сопровождавшему его, опустить занавеси и уйти. Он сел и стал кого-то ждать; фонарь, висевший на потолке, коптел и тусклым светом освещал палатку. На женской половине было тихо: видно, там все спали.