Хеппи-энд для Дездемоны
Шрифт:
– Начитались желтой прессы?
– не выдержала я.
– Не верьте! Никто не отрицает существования издательских проектов, но тогда автора публике не представляют, он нигде не появляется, интервью не раздает. А я постоянно где-то выступаю.
– Да уж видела, - улыбнулась дама.
– То-то мне твое лицо знакомым показалось. Кстати, я люблю детективы и твои читала. Ничего, забавно. Только, не обижайся, на правду совсем не похоже!
– В истине ничего привлекательного нет, - с вызовом заявила
– Хоть я не обладаю бурной фантазией, в основном описываю события, в которых участвовала сама.
– Полагаешь, Настя погибла?
– резко спросила Елена Петровна.
– После общения с вами уж и не знаю, что думать, - сказала я.
– Насколько я поняла, Настя - сотрудник милиции.
Соседка помотала головой и, подняв указательный палец правой руки, сказала:
– Нет, бери выше.
– Не понимаю.
Ляля округлила глаза.
– А ты подумай.
– ФСБ?
Она опустила руку.
– В квартире чисто, «жучков» нет, я проверяла. Можем говорить свободно.
– Значит, она точно жива!
– воскликнула я.
– Отчего ты сделала такой вывод?
– Криминалисты дали заключение, что умершая женщина за короткий период дважды вступала в интимный контакт, причем с разными мужчинами, в сумочке у погибшей обнаружили пакетики с презервативами, а еще она лечила гонорею. Следовательно, это не Настя.
– Почему?
– одними губами спросила Елена Петровна.
– Ну неужели вы не сообразили? Результаты вскрытия свидетельствуют: неизвестная из отеля - проститутка. Непонятно, правда, как на ней очутилась одежда Насти, но мне сейчас пришел в голову простой ответ: Настя могла обменяться костюмом с некой путаной и…
– Анастасия работала под видом продажной женщины, - перебила меня собеседница, - что предполагает наличие средств защиты в сумочке.
Я кивнула.
– Презерватив прихватить не проблема. Вот с гонореей сложнее - откуда она у сотрудницы органов? Опять же двое разных мужчин. Лаборатория не ошибается, ДНК человека индивидуальна, анализы не врут.
Елена Петровна нахмурилась.
– Все ложится стежками, получается картина. Гонорея почти профессиональное заболевание у путан. Хорошо, она не СПИД подцепила. Еще раз объясняю: Настенька была проституткой.
– Она изображала продажную женщину, - напомнила я.
– Согласитесь, есть разница!
Ляля встала и начала бесцельно ходить по кухне.
– Нет, ты не понимаешь, - сказала она наконец.
– Настя внедрилась в среду, стала одной из них. Нельзя притворяться, мигом вычислят. Догадываешься, что случается с раскрытым агентом? Впрочем, лучше тебе не знать!
– Вы хотите сказать, что она на самом деле обслуживала клиентов?
– А как же, - прошептала Елена Петровна.
– Иначе ее быстро бы раскусили.
– Это
– Эх, писательница… Ну сообрази! Значит, в борделе девки работают, мужиков ублажают, а агент чего, в комнате запирается?
– Настя не в публичном доме, она при сутенере…
– Еще лучше!
– воскликнула Елена Петровна.
– Да моментом убили бы! Один раз отказала кобелю, во второй раз не получится. Проститутка обязана любой каприз клиента выполнять! Зачем к ним мужики ходят? Нереализованные желания осуществлять! Обычные женщины кое-что никогда не сделают, а девка с обочины - вещь, кукла, тело без души.
– Вы говорите страшные вещи!
– прошептала я.
– Не верю!
Елена Петровна обхватила голову руками и застонала.
– Убили! Ох, чуяла я беду! Неделю назад сон мне привиделся. Иду будто я по улице, а в небе ворона на белого голубя налетела, клюет его, рвет на части, кровь брызгами летит. Надо прогнать черную птицу, да у меня ноги в землю вросли, ни туда, ни сюда. Смотрю, перышки метелью полетели, сожрала, холера, голубка. Ну до чего мне тревожно стало! Ох, не к добру это видение.
Ляля положила голову на стол и тихо заплакала. Я вскочила, обняла ее.
– Подождите, вдруг она жива!
– Нет, нет, - монотонно повторяла та, - все умерли. Ну зачем они так? Меня оставили! Теперь Настя. Я виновата, я виновата! Ох, следовало ей запретить, не рассказывать… Но я дура… В память! А они хороши, не пожалели девочку! Ужасные вещи я говорю? Деточка, ты ж не знаешь, какие агенты бывают. А каково консервами жить? Всегда на взводе!
– Консервы?
– окончательно потерялась я.
– Это кто?
Внезапно Ляля выпрямилась, схватила посудное полотенце, вытерла лицо и сказала:
– Те, кто годами своего часа ждут. Но не о них речь. Мои все умерли, теперь настал Настин черед. Не осталось никого. И я уйду! Очень скоро. Жаль, в Бога не верю, никого там, на небесах, не встречу. Гроб в землю зароют, к червям. Какие там светлые ангелы! Не видать мне их, конец игры. Карты не пересдать. Ну за что?
– Хотите, я в аптеку сбегаю?
– предложила я.
– Нет, - твердо ответила Елена Петровна.
– Хорошо! Решено, пошли!
– Куда?
– Ко мне, в соседнюю квартиру, разговор у нас не простой, лучше его не здесь вести. А ну-ка, живенько гаси везде свет.
Я вскочила и пошла к выключателю.
– Эй, писательница!
– вздрогнула Ляля.
– Ты гель-то поднови, он, похоже, стерся. На столешнице вон след от руки остался.
Я посмотрела на полированное дерево.
– Гель?
– Ну да. Для рук.
– Вымыть руки? Зачем?
Секунду женщина сидела молча, затем подняла брови:
– Не знаешь про жидкие перчатки?