Хэппи-энд

Стоун Кэтрин

– Нет, не читала, – призналась Рейвен. – Однако мне кое-что известно о нем. Действие происходит во Вьетнаме, речь идет о любви между рядовым и женщиной-сержантом.

– Да, их зовут Сэм – Саванна, – уточнила Барбара, дав тем самым понять, что она сама не только прочитала роман, но и, подобно миллионам других читателей, стала относиться к героям не просто как к вымышленным персонажам, но почти как к реальным людям. Как Ретт и Скарлетт, Юрий и Лара, Ильза и Рик, Сэм и Саванна стали мистическими, легендарными, незабываемыми фигурами.

– Они влюбляются друг в друга, – продолжала

Барбара, – потом разлучаются, и каждый имеет все основания полагать, что другой уже мертв. Они все же находят друг друга, когда Саванна уже должна родить их ребенка, дочь. В книге девочка благополучно появляется на свет, но Лорен опасается, что в киноверсии не будет такого счастливого конца, потому что Джейсон Коул захочет приправить его перцем, сделав счастье горьким.

– Хорошо, я позвоню Джейсону и узнаю его намерения, – сказала Рейвен, глядя на свои инкрустированные бриллиантами золотые наручные часы. Учитывая разницу во времени, в Нью-Йорке было уже без четверти семь вечера, поскольку здесь, в Лос-Анджелесе, сейчас без четверти четыре. – Очевидно, ваш рабочий день уже кончился, да и неделя тоже! – спохватилась она, вспомнив, что была пятница.

– Да, но я хочу дождаться вашего звонка после разговора с Джейсоном Коулом.

Должно быть, эта Лорен Синклер и вправду очень волновалась за судьбу своего романа, если Барбара готова была сидеть у телефона, когда рабочая неделя уже кончилась и впереди ее ждали выходные. Рейвен почувствовала легкое раздражение при мысли о капризной писательнице. Уж не с луны ли свалилась эта Лорен Синклер? Неужели ее собственная жизнь была настолько безоблачной, что она не могла представить себе иной конец романа, кроме поистине счастливого?

– Барбара, может так случиться, что я не сразу дозвонюсь до Джейсона, – сказала Рейвен. – Давайте я сама позвоню мисс Синклер.

– Вообще-то у меня горят билеты в оперу, смущенно пробормотала Барбара. – Вы действительно согласны позвонить ей вместо меня?

– Ну конечно! Для меня это не составит никакого труда. А если у меня сегодня не получится дозвониться до Джейсона, то я сообщу об этом мисс Синклер, чтобы она не ждала понапрасну.

Рейвен и правда не имела ничего против того, чтобы лично поставить в известность капризную мисс Синклер о том, что любовь не всегда бывает счастливой.

– Спасибо, Рейвен, – обрадовалась Барбара. Тогда я позвоню ей прямо сейчас и скажу, что вы с ней непременно свяжетесь.

Когда она продиктовала номер телефона Лорен Синклер, Рейвен спросила, где живет знаменитая писательница.

– Кадьяк, штат Аляска.

– Далековато для поездок в Нью-Йорк.

– Она никогда не приезжает в Нью-Йорк. Ее книги занимают первое место по продажам, но она ни разу не была в нашем издательстве. Никто из нас ни разу не видел мисс Синклер, у нас даже нет ее фотографии, чтобы поместить на обложку.

Рейвен удивленно подняла брови. У нее уже успел сложиться образ избалованной славой и деньгами эксцентричной особы, признающей только счастливый конец и имеющей нахальство указывать самому Джейсону Коулу, как надо снимать фильм по ее книге. Но она никак не предполагала, что Лорен Синклер ведет затворнический образ жизни.

– Вы

позвонили как раз вовремя, – сказала Грета, секретарша Джейсона, когда Рейвен набрала его номер. – Шеф только что вышел из монтажной. Сейчас я вас соединю.

Пока Рейвен ждала у телефона, она попыталась представить, как в этот момент выглядит Джейсон, один из самых сексуальных мужчин Голливуда. Наверняка на нем сейчас черная просторная футболка, потертые джинсы и видавшие виды ковбойские полусапожки: такая одежда подчеркивает гибкость и мускулистость его тела. Густые длинные волосы растрепаны, лицо небрито, под неправдоподобно синими глазами залегли темные круги. Впрочем, он не производит впечатление человека крайне усталого. Скорее наоборот – он источает энергию и желание творить, несмотря на долгие часы изнурительной работы.

– Рейвен? – раздался в трубке бархатный баритон Джейсона.

– Привет! Как идут дела?

– Более-менее. От меня требуется очень много терпения.

Рейвен отлично знала, что Джейсон был очень нетерпеливым, когда дело касалось творчества, но в постели его нельзя было упрекнуть в отсутствии терпения. Во всяком случае, именно так утверждали его многочисленные любовницы.

И вот этому чрезвычайно талантливому темпераментному человеку Рейвен постаралась доходчиво объяснить причину своего звонка.

– Кажется, в конце романа Саванна благополучно рожает дочь? Так вот, мисс Синклер опасается, что ты в своем фильме не дашь ребенку родиться живым.

– С ребенком все будет в полном порядке! – заверил ее Джейсон. – Это Саванна умрет при родах.

– Значит, счастливого конца не будет?

– Вот именно. И скажи, пожалуйста, мисс Синклер, что это будет мой фильм, хотя по ее книге.

– Хорошо, скажу. Она должна понимать, что продажа прав на экранизацию всегда предполагает возможность изменения первоначальной сюжетной линии.

– Вот именно! – нетерпеливо подтвердил Джейсон.

Рейвен ненавидела себя. Недавний разрыв с Майклом и его жестокие слова лишний раз показали то, что она и так знала всю жизнь, – она словно прекрасное изваяние изо льда, которым можно восхищаться, но которое нельзя по-настоящему любить...

Набирая номер Лорен Синклер в Аляске, она испытывала некоторое злорадное удовольствие от того, что сейчас заставит избалованную вниманием писательницу, смеющую кружить головы миллионам читателей своими чудесными сказками о настоящей любви со счастливым концом, почувствовать горький привкус реальности.

– Алло?

Голос в трубке был тоненьким и даже испуганным. Очевидно, это была секретарша Лорен Синклер, только что пережившая бурю негодования своей патронессы, чрезмерное самолюбие которой было уязвлено известным кинорежиссером.

– Меня зовут Рейвен Уинтер. Я хотела бы поговорить с Лорен Синклер.

Это был псевдоним, но Холли Элиот, не колеблясь, ответила:

– Я и есть Лорен Синклер. Барбара Рэндал сказала мне, что вы будете звонить.

Рейвен была слегка озадачена тем, что, как выяснилось, этот тонкий голосок принадлежал самой писательнице, а не ее секретарше, но невозмутимо продолжала разговор: