Хичкок. Ужас, порожденный «Психо»

Ребелло Стивен

Первая неделя съемок была посвящена встрече Мэрион с дорожным патрульным, ее приезду в мотель Бейтса и первой встрече с Норманом на крыльце мотеля во время грозы. Скрипт-супервайзер Маршал Шлом вспоминал: «В первый день снимали на автостраде Голден Стейт, когда ее останавливает патрульный. Было тепло, мистер Хичкок сильно потел. Он вообще не выносил ни жары, ни холода, и вообще предпочитал работать в студии звукозаписи, поэтому в тот день он захотел остаться в машине, но всегда оставаться на расстоянии слышимости». Художник по гриму Джек Баррон вспоминал: «Большинство сценариев Хичкока были написаны с учетом того, что он любил начать с первой страницы сценария и пройти его до последней страницы. Конечно, если на десятой странице, а потом на девяносто второй героиня вела машину,

то было бы глупо не отснять эти сцены сразу в один день».

Хичкок завершил день съемок «на местности» так, как ему хотелось. Поскольку стоянка подержанных машин на бульваре Манкершим, 4270 была совсем рядом с «Юниверсал» в северном Голливуде, а одним из спонсоров телешоу Хичкока являлась автокомпания «Форд», обычный состав автомобилей на стоянке заменили на сияющие «эдселы», «фейрлейны» и «меркурии».

Гример Джек Баррон был не одинок в своем недоумении, когда во время первой недели съемок видел на съемочной площадке кинооператора Джона Рассела в качестве осветителя. «Я зашел на площадку, огляделся и спросил Джона: «Это цветной фильм?» Он ответил, что, нет, не цветной. Когда я спросил Хичкока об этом, он заявил: «Но, мой дорогой, в черно-белом варианте он будет гораздо сильнее». Помимо бюджетных соображений, Хичкок представил Энтони Перкинсу еще одно объяснение. «Хичкок говорил о том, что ему сильно нравился фильм «Дьяволицы». Это было одной из причин, почему он хотел сделать «Психо» черно-белым».

Часто кинооператоры Хичкока оправдывали его высокие ожидания. Режиссер и оператор Джон Расселл привыкли работать вместе над телесериалами. Возможно, Хичкок принимал как должное, что общение между ними будет естественным. Помощник режиссера Хилтон Грин вспоминал: «Хичкок никогда ничего не разъяснял Джону и никогда не говорил операторам, что они не правы. Он говорил им, чего ему хотелось и какие линзы следует использовать. Если что-то было не так, он обычно тихо говорил: «А что если вам сделать так-то и так-то?»

Маршал Шлом вспоминал: «Мистер Хичкок сидел в своем кресле и, никогда не заглядывая в кинокамеру, говорил: «А теперь надо сделать двойной кадр, поэтому возьмите двухмиллиметровые линзы, а камеру поставьте вон там. Думаю, расстояние будет десять футов, поэтому остановиться надо будет здесь» [и он показывал точку на уровне корпуса актера]. При съемках «Психо» крайне редко возникали проблемы с работой камеры. Если [Хичкок] был не совсем уверен в разрешении камеры, я становился его «ручным голубком на спинке стула», время от времени заглядывая в камеру, только чтобы убедиться, что получается именно так, как ему надо».

Леонард Саут, один из сотрудников киносъемочной команды Хичкока, вспоминал, как режиссер звонил ему, «очень расстроенный». Саут говорил, что Хичкок был человеком, знающим, чего он хочет, но не властным. Он был слишком милым, чтобы ранить чувства Джона Расселла: «Он звонил мне и жаловался: «Ленни, они совершенно не понимают меня», имея в виду людей из «Юниверсал-Ревю», работавших до этого только на телеэпизодах. Он рассказал о чрезвычайно сложном движении камеры, которое команда хотела выполнить так, как, по его мнению, было совершенно неправильным. Мы проговорили эпизод буквально шаг за шагом, чтобы он мог объяснить им, как сделать правильно. Создание «Психо» поначалу было для него настоящим сражением».

Маршал Шлом вспоминал потенциально нестабильную ситуацию, возникшую между режиссером и его телеориентированным оператором. Поскольку Хичкок не любил ночные съемки, он и его команда решили снимать сумеречные сцены на фоне задника, когда Джанет Ли ведет машину к мотелю, как это видно с выгодной позиции на крыльце. Режиссер хладнокровно наблюдал со своего кресла, как Расселл освещает площадку и включает искусственный дождь, необходимый для эпизода. Шлом вспоминал: «Мистер Хичкок заметил, что дуговое освещение высветилось позади большого дуба, который виднелся прямо за Джанет. Он спросил меня: «Эта дуга в кадре?». Я тихо встал, уткнулся в камеру, потом сел на место: «Да, мистер Хичкок, в кадре». Он подозвал оператора и повторил: «Джек, эта дуга в кадре?» Тот ответил: «Нет, Хич, дерево ее закроет». Эпизод был отснят. На следующий день в полдень я просмотрел

снятый материал и увидел, что дуга была в кадре: смотрелось это как полная луна. У меня екнуло сердце. Джек был моим другом, и мне не хотелось, чтобы у него были неприятности. Возможно, моя растерянность отразилась на лице, потому что Пэгги [Робертсон] спросила: «В чем проблема?» Я сказал ей, и она ответила: «Ну, так что же, кто тебе платит? Ты должен сказать мистеру Хичкоку». Я вернулся на площадку, где мистер Хичкок с кем-то разговаривал. Я хотел было уйти, а он приказал: «Сядьте, Маршал». Он продолжил разговор, и я снова попытался уйти. «Маршал, сядьте». Когда его собеседник ушел, я рассказал Хичкоку, что дуга осталась в кадре. Он подозвал Джека. Я готов был провалиться сквозь землю. Джек склонился к мистеру Хичкоку, который сказал: «Джек, только что просмотрел вчерашний материал и заметил, что в кадре световая дуга». Никогда не забуду, как он меня выручил». Хичкок и Расселл пересняли эпизод.

Несмотря на технические трудности, Хичкок следил за тем, чтобы работа продвигалась в оптимальном режиме. «Он вел дело так, словно снималось телешоу, – вспоминал Маршал Шлом. – Мы снимали в день от четырнадцати до восемнадцати эпизодов, что для большой картины чрезмерно. Для него это был фильм не такой большой, как «Головокружение» или «Человек, который слишком много знал». По объему это было в том же духе, что и «Неприятности с Гарри». Ему нравилось работать именно с этой небольшой киногруппой по хорошему сценарию над маленькой, очень управляемой картиной. Он никогда не делал три-четыре дубля, потому что знал, как страдает от этого спонтанность и картина приобретает иную атмосферу».

Несмотря на сжатые сроки, Хичкок не любил спешить. Гример Джек Баррон вспоминал: «Я в кинематографе сорок пять лет. Но у Хичкока все было не так, как у других. Он увлекал людей, его уважали. Если кто-то из команды, кто бы то ни был, хотел что-то сказать, то говорил шепотом, из уважения к нему. На девятичасовые съемки он приходил в половине девятого. От него ждали, что он войдет и сразу начнет давать указания оператору. Но только не Хичкок. Он обычно садился и начинал рассказывать истории, пока не чувствовал, что готов, и тогда произносил: «Думаю, пора приступить к первому эпизоду». Никто даже и не думал возражать: «Да, ладно, надо же придерживаться графика». Но все обычно думали: «Господи, уже десять или одиннадцать утра, а у нас еще ничего не сделано». А к ленчу обычно была сделана почти половина дневной нормы. Вся команда особенно любила четверги, потому что вечером он со своей «Мамочкой» [миссис Хичкок] отправлялся в ресторан «Цезарь». Мы знали, что к четырем часам он будет дома».

Маршал Шлом, который по завершении съемок фильма «Психо» ушел работать с такими режиссерами, как Стэнли Крамер и Джон Хьюстон, вспоминал, каким противоречивым был Хичкок. «Вокруг [Хичкока] был ореол. Он стоял в своем ореоле, и вам не хотелось приближаться к нему, но он хотел, чтобы вы были рядом. Обыкновенно кинооператор и режиссер составляют сплоченную пару, но в случае с мистером Хичкоком все было иначе. Джон Хьюстон, приходя на студию, обычно здоровался со всеми за руку. «Надеюсь, приятно провели вечер?» – говорил этот очень общительный европейский человек. Мистер Хичкок был очень вежлив со всеми, но не создавалось впечатления, что его интересует ваша личная жизнь. И в половине шестого он обычно смотрел на часы и спрашивал Хилтона [Грина]: «Мы закончили?» Хилтон отвечал: «Да, мистер Хичкок», и тот объявлял: «Думаю, на сегодня достаточно». Все желали ему доброй ночи, и он направлялся к своей машине, чтобы отбыть домой».

С самого начала Хичкоку очень нравились теплота и профессионализм Джанет Ли. Режиссер был также обезоружен самоотверженностью, с которой Энтони Перкинс принял приглашение на роль. Костюмер Хелен Колвиг вспоминала: «Тони так серьезно отнесся к своей роли. Думаю, что это произвело на мистера Хичкока большое впечатление, и даже растрогало его». Перкинс вспоминал: «Уже в первый день съемок я понял: ему надо знать, что я думаю и что хочу сделать, и меня это очень сильно удивило. Я осторожно предложил, что мог бы сделать, и он сказал: «Давайте».