Химчистка для невидимок
Шрифт:
Серьезные угрозы о доставке под конвоем повергли в легкий шок и вызвали желание немедленно связаться с помощником прокурора города Листратовым Виктором Васильевичем. Не так много досаждали ему в последний год, можно и переговорить по существу вопроса в спокойных тонах. Останавливало только одно: друг нашей семьи Листратов, в то же время первый приятель и советчик мужа, а Димке лично мной не так давно дано честное слово… Ну об этом я уже говорила. Официальная повестка в прокуратуру рушила прекрасные планы на счастливую мирную жизнь с родным мужем в одной квартире. Хотя бы до глубокой старости. А если за это время не впадем в маразм и не перестанем узнавать друг друга, то и до смерти.
Основанная на глубоких взаимных чувствах любви, наша семейная жизнь слегка подтачивалась постоянными Димкиными нравоучениями, но сокрушительный урон ему наносила моя исключительная способность тайком от него влезать в неприятности с уголовно наказуемым уклоном. И не было ни одного случая, чтобы Наташка оставалась в стороне. Листратов тоже не выказывал себя посторонним – сообщая Дмитрию Николаевичу очередные негативные новости о его жене, советовал держать ее дома и в ежовых рукавицах. И как только не жалко ежей для этой цели губить!
Хорошенько подумав, я решила, что привлечь меня к уголовной ответственности можно только за неосознанное воровство шариковых ручек у коллег. Да и то не с целью наживы. У одного ворую – другому оставляю. А сколько своих ручек рассеяла по кабинетам – и не сосчитать. Но Наташка ни на соучастницу, ни на свидетельницу не тянула.
В заплаканной женщине, выскочившей из кабинета следователя Хорева В. А., мы с запозданием узнали Лидочку. Недоуменно переглянулись и ахнуть не успели, как она, не глядя, пронеслась мимо нас по коридору, оставив после себя шлейф нехороших предчувствий. Наташка не к месту вспомнила, что Лидочка собиралась съездить в свой Большерецк и привезти нам из родного дома свою фирменную заготовку из баклажанов.
– Накрылись баклажаны медным тазом, – скорбно поджала губы подруга. – Бедный Стас…
Она судорожно вытащила из кармана куртки платок и на некоторое время выключилась из общения. Утешить ее я не успела. Пока размышляла, о чем именно Наташка плачет, меня пригласил в кабинет Хорев В.А. Я никогда не видела живых хорьков, но сразу решила, что фамилия следователя полностью подходит ее обладателю. Тонкие и какие-то острые – особенно нос – черты лица и такая же фигура, в походке угадывалась гибкость. Ему бы на четвереньках бегать, но руки и ноги длинноваты – мешать будут. И хорьки не курят.
Кабинет был маленький и, как я поняла, на двоих. У окна впритык друг к другу стояли два стола. Может, именно поэтому у следователя и фигура гибкая? Годы тренировок. Не так просто просочиться и занять место в кресле, стоящем почти вплотную к стене.
– Присаживайтесь, Ирина Александровна, вот сюда. – Хореев В.А., добродушно улыбаясь, указал на стул, стоящий сбоку от столов. Я послушно уселась и уставилась на круглую пластиковую коробочку из-под плавленого сыра, приспособленную под пепельницу. Вокруг ее оси шла рукотворная надпись красным фломастером: «Минздрав предупреждает!..» Запах окурков был какой-то странный…
– Вот, бросаю курить. Перешел на ароматические сигареты, без никотина, – доверительно сообщил В.А. – Что же вы со мной отказались по телефону разговаривать?
– Извините, не знала, что это именно вы. Думала, розыгрыш.
– Так ведь не первое апреля, Ирина Александровна.
Улыбка медленно сползала с лица следователя. «И правильно, – невольно подумала я. – Отулыбался свое – и будет. Время пряников ограничено. Пора браться за кнут».
– Давайте просто поговорим с вами, без протокола.
Мелькнула мысль, что с выводами я поторопилась, пока еще на нашей улице праздник: Хорев опять расцвел улыбкой, свидетельствующей о том, что к этому разговору со мной он шел всю свою сознательную жизнь.
– Владимир Александрович, вас Никита вызывает! – обозначилась в двери кабинета встрепанная женская голова.
Я с готовностью встала, но В.А. решительным жестом руки усадил меня на место.
– Зайду через десять минут, – бросил он девице, и та покорно кивнула.
На всякий случай я решила быть предельно собранной – какой уж тут разговор по душам… Цейтнот! Нельзя терять время на дежурные улыбки и обмен любезностями.
– Мы видели в коридоре заплаканную Максимову Лидию Петровну, – чистосердечно призналась я. – Нас вызвали по поводу ее сына?
– А почему вы так решили? – живо спросил следователь.
Я пожала плечами и выразила физиономией некоторое недоумение своему высказыванию.
– Ну-у-у, просто сын у нее – живой источник знаний, за пять минут доверительного с ним общения можно легко сойти с ума. Кто-нибудь сошел?
– Расскажите мне коротенько, при каких обстоятельствах вы познакомились с Максимовыми?
Я добросовестно поведала историю нашего случайного знакомства.
– А Лидия Петровна утверждала, что когда-то вы вместе учились в институте…
– В отличие от меня, Лидия Петровна заканчивала химико-технологический. Простите, вы можете мне сказать, что случилось?
– Вы навещали ее по тому адресу, где она с сыном снимала квартиру?
– Не-ет… Хотя она и приглашала. Общались только по телефону. А в последнее время даже не перезванивались. Лида должна была уехать домой в Большерецк.
– Она никогда не жила в этом городе…
Настырный звонок одного из телефонных аппаратов вовремя отвлек Владимира Александровича, и он упустил возможность полюбоваться моим красивым, но глупым лицом. Анфас.
– Иду!!! – раздраженно гаркнул следователь в трубку и встал, чего я себе позволить не могла. В смысле встать. В ногах правды нет, и я всеми силами пыталась сосредоточиться и отыскать ее в голове. Помешал Хорев.
– Извините, Ирина Александровна, я вынужден попросить вас подождать меня в коридоре. Это недолго.