Химера
Шрифт:
— Я же сказал, что всё сложнее! — Кранц повысил голос и положил руки на пояс. — Всё было хорошо, Лейна была в безопасности, пока эти двое не заявились! Ты их послал?
— Ты бухой? Или «благодатью» увлёкся, а? Говорю же тебе, это Лисы! Душегубы несчастные! Ты меня до того довёл, что пришлось работать с ними, а ведь вот этот, волосатый, вообще-то собирался убить мою дочь!
— Я в курсе.
— Что? В курсе? В курсе!? Забыл, о чём мы договаривались?
— Да выслушай меня, Касилиам! Я всё прекрасно помню! Сделал так, как ты просил, но сразу после этого кто-то перебил наш заказ, заплатил больше. Этот
— И ты не мог сказать мне, чтобы я не рвал на себе волосы все эти дни?
— Я не мог, иначе ты тоже был бы в опасности. Я считаю, что убийство заказал кто-то из приближённых герцога. Если бы я тебе рассказал, ты бы тотчас рванул в Трисфолд, устроил бы разборки! Тебе надо было задержаться в Басселе.
— Да, ты прав. Отчасти. Я пошёл бы в Трисфолд и сделаю это очень скоро. Но я не пойду к Вальтехалу, я пойду сразу в королевский замок.
— Это самоубийство. Ты обвинишь родственников короля в заговоре. Думаешь, он с радостью тебя выслушает?
— А что ты предлагаешь, Кранц? Прятать её в бассельских руинах до Последнего Звездопада?
— Не надо прятаться. Я вёл переговоры с Его Сиятельством Содагаром, он почти согласен выдать Лейну за своего сына, пусть и не старшего. Вы получите здесь землю, людей. Вот это самое поместье, которое я уже начал восстанавливать. Баронет Броспего, как тебе?
— Нет, ты рехнулся. Ты хоть представляешь, что творишь? Разорвать помолвку с сыном Вальтехала, кровным родственником Его Величества. Он хочет их поженить только для того, чтобы оставить меня и мои корабли в Трисфолде, а ты предлагаешь мне всё это забрать и укрываться в Басселе. Хочешь сказать, Содагар согласен на такое? Да это объявление войны короне Летары!
— Никакой войны не будет. Королю нужен зависимый, спокойный Бассель. Один намёк на враждебность — и город опять поднимет голову, заберёт себе Бор и Станбаль, отрежет Юг от столицы. Агустур на это не пойдёт и Вальтехала тоже приструнит. Главное, чтобы ты не делал глупостей.
— Глупости тут делаешь только ты, Кранц, — Броспего рычал при каждом выдохе, будто старый волк. — Я ухожу. Ухожу навсегда из этого гнилого города, от этих сраных Лис. Не смей больше подходить к моей дочери.
Касилиам удалился и оставил в раскуроченном зале лишь двоих Лисов и их Настоятеля под личиной трисфолдского купца. Кранц смерил их полным разочарования взглядом и протяжно вздохнул.
— Пошли вон, — шикнул Настоятель.
Ладаим побрёл к выходу, но Химера его остановил.
— Нет, — Варион сложил руки на груди. — Мы хотим объяснений.
— Пойдём, а? — прошептал Крысолов.
— Кто вы такие, чтобы я вам что-то объяснял? — Кранц терял терпение. — Вы достаточно дел натворили. Лучшим исходом для всех будет тот, при котором вы сейчас же уйдёте отсюда, а я забуду о нашей встрече.
Химера хотел призвать Настоятеля к ответу. Четырнадцать лет рассказов о незыблемой преданности Лисам привели Вариона в заброшенную усадьбу, где его и Крысолова чуть не убил врождённый маг, посланный их же господином.
Он смотрел в глаза Кранцу, но тот даже не моргнул.
— Семья, да? — проговорил Химера. —
Когда Лисы вышли из усадьбы, Броспего уже угнал лошадей прочь от проклятого места. Они шли в тишине, но в каждом порыве ветра Химере слышались голоса Кранца, Касилиама и Альхиора.
— Неужели всё кончилось? — не сдержался Ладаим, когда выломанные шаадамарцами ворота остались позади. — Какие же они всё-таки уроды, эти богачи.
— Ничего не кончилось, — Варион не верил. Ему хотелось обернуться, вновь взглянуть на поместье Яголл. — Нами играли, как твоими картами.
— После игры карты возвращаются обратно в колоду, — Крысолов сумел улыбнуться. — Не хочешь напиться? Давно не сидели в «Морде».
Химера смотрел на расслабленное лицо друга и на свою одежду, запачканную кровью и порезанную осколками стекла. Отчасти он жалел, что Альхиор не добил его, ведь тогда он уже обрёл бы желанный покой. Таким, как Лисы, не суждено было попасть в царство Далёкой Звёзды, даже если бы оно существовало. Им грозило лишь место в мире Чёрта, первого упира, но Варион был согласен и на это. Так ему не пришлось бы жить дальше с предательством того, кто воплощал все заповеди Лисьего Приюта. Явившись в темницу городской стражи, Кранц просил не рассказывать об их встрече. Вот только тогда Химера не знал, что господин и отдал его на растерзание всей Большой Земле.
— Он брешет, Ладаим, — Варион решил сознаться. — Кранц — это Настоятель, он говорил со мной. И теперь мы знаем, что он всё устроил. Приют нас предал.
— Ты бредишь, Химера, — Крысолов явно старался побороть эту мысль. — Будь это так, Гадюка бы давно тебя сожрала. Иди домой, расслабься, выпей. Могу подкинуть денег на «Багровый Шёлк».
Последние семь дней забрали слишком много сил. Варион с трудом помнил, как попрощался с Ладаимом, добрался до «Пёсьей Морды» и прошёл в гостевую спальню. Кажется, он встретил Бертольда, а может и кого-то из его сыновей. Как в тумане он сорвал с себя одежду и стянул сапоги, под которыми сочились кровью свежие мозоли.
Он не хотел ни с кем говорить. Он не хотел возвращаться в Лисий Приют и видеть нахальную морду Гадюки. Он не хотел случайно встретить Кранца Родейна в катакомбах под обителью прорицателя Кваранга, потому что не знал, что может с ним сделать.
Химера хотел лишь спать, и желание это наконец осуществилось.
Глава 14. Радушный хозяин не встречает гостей с мечом
«Почему вы думаете, что зима нам даётся в наказание? Я вот верю, что она нужна для того, чтобы спокойно перевести дух и не переживать каждый день об ускользающем из-под носа лете». Якфолд Гревийский, «Мои истории».
Химера проснулся от настойчивого стука в дверь. Перед сном он закрыл ставни, и в комнате было темно, но Лис ясно видел очертания гостевой комнаты Бертольда. Он натянул бриджи и побрёл к двери, которая всё это время сотрясалась под кулаком незнакомца.
На улице, у порога, стояла Лейна Броспего. Девушка куталась в шерстяной плащ и пыталась согреть руки дыханием. Химера пропустил её внутрь. Лейна проследовала к середине комнаты и швырнула плащ на кровать. На ней осталось только лёгкое фиалковое платье с цветочной вышивкой на подоле.