Хирург
Шрифт:
Нас, как подобает, встретил представитель ФСБ по Питеру, но мы его, перед самым началом операции, вырубили и оставили отдыхать, приковав наручниками прямо в помещении конторы завода. Пока вся основная группа занимала свои позиции, я, в сопровождении Бориса, Гоши, Паши и Макса, посетил этот самый завод и оставил там отдыхать нашего агента под присмотром оперов Вадима Кожевина, который уже был начальником Угро Главка по Питеру, и звание у него уже было подполковник. Вообще он мне понравился, был резким, справедливым и въедливым. Страха в его глазах не было, мастер спорта по боевому самбо, он всё своё время посвящал любимой работе и страшно
Они слишком были уверены в том, что у них всё под контролем, что, в итоге, их и погубило. Погубило в полном смысле слова. Через несколько минут мы уже были на месте и сразу приступили к операции.
ОМОН обезоружили в считанные секунды, но надо отдать должное им, практически никто из них, узнав кто мы, даже и не подумал сопротивляться, а даже наоборот согласились нам подыграть, оставшись на связи с бандитами всех мастей. Дальше было бессмысленно продолжать операцию, пока контейнер не окажется за пределами корабля, то есть не снимут с сухогруза и не поставят на платформу автомобиля. Корабль это территория другого государства, на что генерал и делал особое ударение.
Минут сорок мы все были в страшном напряжении, эти минуты просто застыли в пространстве холодной, промозглой ночи. Около полуночи подошёл тягач с платформой и остановился прямо у судна. Огромный "Вольво" стоял и рычал, что говорило о том, что, сразу после загрузки, он должен уехать.
И вот этот самый момент настал. Я видел как кран, подхватив контейнер на судне, стал опускать его на платформу автомобиля. Отцепив стропы, рабочие порта, тут же испарились, как будто их там и не было. Рядом стояло десятка полтора дорогих авто и джипов охраны, возле которых стояли разного калибра люди и радовались тому, к чему стремились. А стремились они к наживе, не задумываясь, что таким способом, они, тупо, продают Родину.
Кроме ненависти к ним, у меня не было ничего, и я отдал приказ на поражение. В тот же самый миг всё вокруг задышало, загрохотало и застрекотало, как и должно было быть. Машину остановили сразу же, как только она тронулась с места, не успев отъехать от пирса. Водителя и пассажира просто выкинули из машины и она, тут же направилась к выходу из порта.
Стреляли всех, и таможенников, и банкиров, и всех, кто там находился. Я сомневаюсь, чтобы там кто-то выжил. По самым скромным подсчётам мы положили там около сотни этих тварей. И что самое интересное, ни один канал не выложил этого в своих новостях. Город продолжал жить своей жизнью.
"Вольво" мы сопровождали до Твери на семи машинах, нигде не останавливаясь, пролетая мимо постов, на которых гаишники просто смотрели нам вслед и всё. В Твери нас встретили инкассаторские два КАМАЗа и, на территории местного ФСБ, произвели перегрузку всей наличности. Столько денег я никогда в жизни больше не видел.
Ильин, приехавший на место встречи, не находил себе места от переживаний, прикуривая сигарету и тут же её комкая в руке, а потом доставал другую. Только после того, как деньги перекочевали в КАМАЗы, он подошёл ко мне и, пожав руку, даже прослезился.
– Давай, Лёша, по домам, завтра отсыпайтесь, а послезавтра ко мне! – произнёс он и стал долго-долго трясти мне руку.
После этого он подошёл к Борису, также пожал ему руку и что-то шепнул ему на ухо, на что я не обратил никакого внимания.
Я забрал с собой Бориса, Гошу и Макса, а Сологубу поручил всю остальную группу и передал ему то же самое, что и мне сказал генерал по поводу отдыха. Все были в приподнятом состоянии и усталость пока не замечали, но я знал, что всегда, после нервного перенапряжения, приходит сон убийственный и продолжительный. Но бывают и такие моменты, что наоборот не можешь заснуть несколько ночей подряд, пока не пройдёт стресс.
Из Твери мы выехали после трёх дня. В Клину я повернул на бетонку, которая шла вторым кольцом вокруг Москвы и проходила прямо через Ногинск, а все остальные продолжили путь в сторону Москвы. Через пару часов мы уже были в Ногинске, где нас остановило ГАИ.
Моему возмущению не было предела. Выйдя из машины во всей своей чёрной форме, с двумя пистолетами под мышками и четырьмя гранатами на груди, я направился к перепуганному лейтенанту с таким страшным видом, что он просто обмочился.
Заметив это, моя злость исчезла и я улыбнувшись, потрепав его по плечу, произнёс. – Ты, сынок, такие машины с мигалками, больше не останавливай, а то нарвёшься на неприятности! Что у тебя больше нет машин на дороге? Понял?
Тот кивнул головой и козырнул мне. В таком положении он стоял до тех пор, пока мы не скрылись за поворотом. Его напарник даже не вылез из машины, прокричав ему после нашего отъезда о том, что предупреждал его не связываться с нами.
Этот эпизод нас развеселил и к офису мы подъехали в приподнятом состоянии. Усталости как и не бывало. Самим ходом операции я остался доволен и теперь окончательно убедился в правильности принятого решения о собственной разведке. Теперь будем руководствоваться именно своими данными разведки. Для этого надо продумать варианты внедрения в группировки наших людей, чтобы изнутри наблюдать за ними. После этой операции я решил написать раппорт о присвоении Сологубу звания майора и назначить его командиром разведгруппы.
Возле нашего офиса толпились какие-то люди и разговор у них шёл явно на повышенных тонах. Среди них находился наш юрист, он и пытался им что-то объяснить, но они не желали его слушать, а один даже пытался схватить его за горло, но он тоже был не подарком и мог за себя постоять.
– Да что же это такое? – продолжая улыбаться, воскликнул я. – Нигде нет покоя! Я смотрю там пытаются бить наших!
Я посмотрел на Макса и Гошу и те, мигом, оказались возле этой своры. Команды бить не было, поэтому они просто смотрели на них. Вслед за ними вылезли и мы с Борисом, но не спеша.
Увидев нас в таком наряде, с оружием и чёрными до ужаса, да ещё таких огромных, все опешили, даже наш юрист, который попросту нас не узнал, но признав своих, обрадовался и пнул ногой того, который пытался его душить, отчего тот сел и заохал. Делать нам ничего не пришлось, мы просто смотрели, как эти молодчики быстро-быстро расселись по своим машинам и исчезли.
Потом Ваня подошёл ко мне и потрогав меня, произнёс. – Вот уроды! Из Балашихи! Приехали к Степану, а его нет, так они меня трамбовать стали!