Хищная слабость

Прай Кэрри

Рукавом от кофты, я протерла запылившуюся фотографию.

— Ну привет, мамочка.

Оливия Блек улыбалась, смотря на меня. Черно-белая фотография была не тронута временем. И все благодаря, большому лиственному гиганту, возвышающегося над памятником. Я вглядывалась в старое фото, и понимала, что она была в разы лучше меня. Она была умнее, смелее, позитивнее — не то, что ее дочь. Я не верю, что она могла бы сдаться, как хочется мне.

На мои глаза наступили слезы.

— Я побуду у тебя немного. Ты не

против?

Я знала, что мама бы не хотела, чтобы я замыкалась в себе. Стала нытиком, который готов попрощаться с жизнью. Она хотела чтобы я боролась — была сильной.

— Мне так тяжело без тебя, — горячие слезы, покатились по щекам.

Я поправила кремовые фиалки на ее могиле, которые она любила. Крис так сказал. Я хотела посадить здесь пионы. Белые пионы — олицетворяли мне мою мать. Такие же нежные, мягкие, как ее руки.

Убрав лишнюю листву, я легла на могилу и закрыла глаза.

Сейчас, я бы хотела, чтобы она поговорила со мной. Ворвалась в мои мысли, и ответила на вопросы. Но мне приходиться разговаривать с пустотой.

— Прости меня, мам. Прости, что не стала такой же, как ты.

Дав волю надоедливым слезам, я со злостью вытирала щеки дрожащими руками.

— Прости, что редко прихожу. Все нет времени…

Эта дата — римские цифры, нарисованные черной краской на памятнике, говорили о том, что ее смерть, как-то связанна с моим недругом. Она всплывали в моей голове непроизвольно. Я не хотела осквернять нахождение здесь, плохими мыслями. Мне хотелось побыть с матерью.

Теплые лучи солнца грели мое лицо, и мне на секунду показалось, что я не одна. Что кто-то гладит меня по щеке. Она была со мной.

— Знаешь мама, я встретила парня. Он оставил огромный шрам мне на сердце. Когда он смеется, мне становиться невыносимо больно. Он смеется, надо мной.

Запах сырой и холодной земли, напоминал мне, что мне стоит подняться, но я продолжала:

— Он желает мне смерти, и я готова позволить ему сделать это, — я всхлипнула, нахлынувшее чувство, вдвойне ударило в душу. — Он жестокий мама. И не любит мое имя. Когда он произносит его, кажется, что тысяча кошек скребут по стеклу когтями.

Теплый ветер обдал мое лицо, и мне захотелось улыбнуться через слезы.

— Тебе бы он не понравился, — печально посмеялась я. — Он — плохой.

Мне было плохо, от того что я говорю это. А я говорила это, потому что знала, что никто больше меня не услышит. Я снимала цепи, душащие меня долгое время. Кто бы по-настоящему мог выслушать меня? Даже лучший друг, считал меня ненормальной.

— Просто знай, что я буду сильной. Я не сломаюсь. Обещаю.

От выплаканных слез, мои глаза потихоньку стали слипаться. Я была вымотана, и это было нормальным фактором. Я уснула.

Я проснулась, от пронизывающего меня холода. Уже стемнело, и на улице было довольно прохладно. А еще было жутко. Я на кладбище совсем одна, когда по городу ходит маньяк-убийца.

— Зато, ты выспалась, Софи, — презренно сказала я себе, отряхивая одежду от сухой листвы.

Дорога домой была не близкая, и внутри меня зародились волнение и беспокойство. Убедившись, что в рюкзаке остался перцовый баллончик, который дала мне Зои, мне стало увереннее.

Поднялся густой туман, и мне было тяжело ориентироваться. Какой-то недобрый он был. Разве туман, может быть плохим или добрым? Или все что меня окружает, мои воображение переводит в пугающее и зловещее?

Я заблудилась. Обходя множество могил, я не могла выйти на нужную тропу. Ветер качал верхушки деревьев, создавая шум, и я не могла прислушаться к звукам. Машин, например. Мне нужно было выйти на трассу, но я не могла этого сделать.

Но удача все же улыбнулась мне, когда я вышла к холму. Очень странно, что меня это обрадовало, так как именно тут напали на Мейсон. Я убедила себя, что ничего страшного не произойдет. Это единственный путь, который я знала, и именно он мог привести меня домой.

В домике на опушке горел свет, и я прорабатывала план отступления, если же мне будет грозить опасность. Я решила, что сразу же побегу туда и буду кричать о помощи.

До дороги оставалось метров сто, когда на моем пути вырос черный силуэт. Я остановилась, мое тело вросло в землю и дрожало как осиновый листок. Кай был одет так же, как и утром. Он сделал шаг, сквозь туман.

— Что ты тут делаешь? — серьезно спросил он. Его удивление было искреннем, но я не поверила. Какова вероятность, что он встретил меня случайно?

Набрав воздуха в легкие, я набралась решимости. Я не дам себя в обиду. Я обещала маме.

— Тоже самое, могу спросить у тебя, — сказала я, убирая волосы с лица. Дорогу к домику на холме, мне преграждал Кай. План провалился, не успев реализоваться.

Когда Кай двинулся в мою сторону, я начала обдумывать возможные противодействия. Если он сейчас убьет меня, то нужно хотя бы попытаться спастись.

Встав около меня, он приподнял брови.

— Решила поискать приключения?

На уголках его рта, были свежие капли крови. Я отступила.

— Это что кровь? — тихо спросила я.

— Где? — Кай издевательски похлопал своими черными глазами. — А это? — пальцем, он медленно прошелся по губам.

— Господи, только не говори, что это она.

— Если ты хочешь этого, — он лениво пожал плечами. — Это варенье. Клубничное, — он боролся с улыбкой.

Я сглотнула.

— Так что ты делаешь тут? — его глаза сверкнули. — Совсем одна…

— Мне нужно задать тебе вопрос.

— Ты опять за свое? — он изнемогающе задрал голову. — Я — не гей. И точка.