Хищная слабость
Шрифт:
— Учитывая, твои стилистические наклонности, вы с Молли могли бы обрести полную гармонию в отношениях, — подначивала я.
Мейсон швырнул вилку в сторону, и она отскочила на край стола.
— Ну вот! Аппетита как небывало! — покраснел он и потупил взгляд. — Не говори ерунды!
Теперь, я была полностью убеждена, что у Мейсона затаились чувства к нашей роковой Молли.
Как я раньше этого не замечала?
Он всегда плевался в ее сторону слишком намеренно и целенаправленно. На самом дела, он не плевался, а пускал слюни.
Ох, этот Мейсон, маленький чертенок.
Если бы это
Мне стало совестно, что я не могу помочь другу. Мы никогда не разговаривали о его симпатиях. Кроме Киры Найтли, но это было в шутку. Мы постоянно говорили только обо мне и о моих «парнях». Меня не интересовало ничего. Я была полностью увлечена Каем.
Кай.
Это имя, словно раскаленная игла втыкается мне в сердце, оставляя рану. Незаживающую, в следствие чего, становлящуюся шрамом. Мне надо было отвлечься, забить свою голову различными делами, чтобы для Кая Мартинеса в ней не осталось места.
Мне была обидно, что ничего такого не произошло, что я резко переключилась с ненависти на влюбленность. Кай ничего не сделал, чтобы я так привязалась к нему. Но я привязалась. Причем, слишком сильно, чем стоило. Один поцелуй, и я была готова отдать ему свое сердце. Правильно говорят: «От любви до ненависти один шаг». В моем случае: «От ненависти до любви один сомнительный поцелуй».
После школы я вернулась домой. Переоделась, и села за ноутбук. Крис оставил мне координаты Гордона Блека — номер телефона и домашний адрес. Так как по номеру, который я набрала, ответа не поступило — он был недоступен, я решила, пробить адрес через интернет. Ну или узнать стационарный телефон. У меня вышло.
Набрав найденный мной номер, меня ждало очередное разочарование. На том конце провода, мне ответила девушка, которая, уже около пяти лет проживала по данному адресу. Информации о прошлом жильце у нее не было. Ни один справочник не подсказал мне что-либо о Гордоне Блеке. Складывалось впечатление, что этого человека просто не существовало, но я же знала, что это не так.
В расстроенных чувствах, я решила проведоваться к маме. Погода была солнечной, и мне совсем не хотелось сидеть дома. В те моменты, когда я находилась на ее могиле, мне всегда становилось легче, как бы горько это не было.
Из-за раздосадованного состояния и спутанных мыслей, дорога показалось мне короче, чем обычно. Убрав лишнюю листву и сорняки, я уселась на прогретую солнцем землю. Надо бы попросить Криса соорудить здесь лавочку. Кто бы знал, что я буду так спокойно себя чувствовать на кладбище? Видимо смерть, привлекает меня во всех ее проявлениях и смыслах.
Я смотрела на дату смерти матери, высеченную на надгробии. За тринадцать лет она вытерлась и была еле заметной.
Это навело меня на новую мысль.
Получается, мама отдала единственное лекарство Каю, когда сама была на грани. Ведь в этот день она сама скончалась. Не думаю, что человек с медицинским образованием не мог предугадать, сколько ему осталось. Она знала, что погибнет.
Может, потому что Кай стал вампиром из-за моей матери, она стала для него что-то вроде создателя? Я читала о таком. Новоиспеченный вампир был слаб перед своим создателем. А я и мама — одна кровь. Скорее всего, именно поэтому Кай не в силах внушить мне что-либо.
Его взгляд завораживал меня без всякого мистического подтекста. Меня гипнотизировали, его исключительно человеческие качества.
Стоп. Никакого Кая. Хотя бы до конца этого дня.
Вернусь домой и устрою себе вечер кинопросмотров — как сделал бы Мейсон. Ведь, отца найти мне так и не удалось.
Солнце потихоньку начало садиться, а воздух стал прохладным. Вскочив на ноги, я отряхнула штаны и свернула на тропу, ведущую через холм. Не знаю почему, но мне захотелось вернуться именно этим путем. Холм, всегда казался мне загадочным местом. Не смотря на то, что это было местом, где на меня недавно напали, я не боялась. В любом случае, все возможные недоброжелатели уже навряд ли ко мне сунуться. Один из них, целенаправленно оставил меня, а другие, больше меня не пугают.
Домик на опушки леса, был таким одиноким. Забытым. Кто бы там мог жить? Я, смогла бы точно. На данном отрезке времени, я мечтала о таком домике, где бы никто меня не трогал и дал побыть в одиночестве. Для нормального человека, это пристанище показалось бы зловещим местом, но не мне. Я сделала небольшую переоценку всему зловещему. Теперь, мое мнение поменялось по поводу этого.
Но в этот раз, проходя мимо, я уловила еле заметную жизнь. Вдалеке виднелся человек, который передвигался по двору. Но больше всего, меня удивило не это. Рядом с силуэтом бегала собака, и даю зуб, что это была Веста. Меня заинтересовало, почему собака Кая болтается с чужим человеком и я решила туда наведаться. Ну а еще, если честно, я соскучилась по этому слюнявому зверю.
Вскарабкавшись на самый вверх, с меня сошло семь потов. Заметив меня, собака незамедлительно ринулась ко мне. Прыгнув на меня своими тяжелыми лапами, Веста испачкала мне всю одежду. Странно, но впервые собака была рада меня видеть. Веста искренне вывалила язык набок и виляла обрубленным хвостиком.
— А ну брысь! — крикнул пожилой мужчина, отбросив лопату в сторону. Собака тут же отпустила меня и бросилась в кусты.
Я узнала его одежду, его руки, это был тот самый старик, из видений, которые показал мне Кай. Этот мужчина, определенно точно был с ним связан. Но я не успела поинтересоваться у Кая, какой именно связью. Я помнила их разговор. Этот мужчина, был против, что Кай искал меня, излюбленными ему способами. Он говорил, что устал от постоянных жертв, которых ему приходилось наблюдать.
— Что ты тут делаешь? — выпрямившись, строго спросил мужчина.
И в тот момент, меня ударило разрядом тока. Его лицо. Эти черты лица я изучила наизусть. Целыми днями, я вглядывалась в фотокарточку, изучая каждый сантиметр этого лица. Он изменился — постарел. Но не глаза. Они остались такими же, как и на фото.
— Папа?
Глава 29
Я была готова свалиться в обмороке. Мой пульс зашкаливал, а сердце стремилось вырваться из груди. Мое тело отказывалось слушаться, перед глазами все расплылось, лицо Гордона Блека было размытым, лишь общие очертания.