Хищники
Шрифт:
Мямлин. От слова до слова-с!
Граф. Что же князь на это? Мне очень любопытно это знать!
Мямлин. Князь в раж пришел, в гнев. "Как, говорит, смеют они судить такие вещи: я пошлю к ним чиновника сказать, чтобы они замолчали!"
Граф. Стало быть, он нисколько не разделяет их толков обо мне?
Мямлин. Нисколько-с! Он всегда с этим кружком был немножко в контре; но теперь вот вы меня выбрали, а они кричат против вас, это еще больше его восстановит; и за мое назначение он, вероятно, сам приедет благодарить вас.
Граф. Очень рад буду его видеть
Мямлин. Припадок опять начался... говорил много... взволновался несколько... Позвольте мне уйти в сторону.
Граф. Пожалуйста! (Мямлин отходит в сторону и принимается как бы с величайшим наслаждением выделывать из лица разнообразнейшие гримасы, трет у себя за ухом, трет нос свой. Граф, смотря на него.) Какой несчастный!
Ольга Петровна (вполголоса). Да; но согласись, папа, что он очень умный человек!
Граф (тоже вполголоса). Ничего себе: благёрствовать{320} может!
ЯВЛЕНИЕ IV
Те же и лакей.
Лакей. Алексей Николаич.
Граф. Говорил тебе, что принимать всегда без доклада.
Лакей. Алексей Николаич сам приказал доложить об себе.
Уходит, Мямлин между тем
снова подходит к графу.
ЯВЛЕНИЕ V
Граф, Ольга Петровна и Мямлин.
Граф (Мямлину). Что, вам лучше теперь?
Мямлин (продолжая немного гримасничать). Прошло несколько!
ЯВЛЕНИЕ VI
Те же. Входит Андашевский; вид его совсем иной, чем был
в предыдущей сцене: он как будто бы даже ниже ростом
показывает; выражение лица у него кроткое, покорное в
как бы несколько печальное. Он со всеми раскланивается.
Граф. Как вам не совестно, Алексей Николаич, велеть о себе докладывать.
Андашевский. Но я полагал, ваше сиятельство, что не заняты ли вы чем-нибудь.
Граф. Вы никогда не можете помешать никаким моим занятиям!.. А теперь я действительно занят был и извиняюсь только, что предварительно не посоветовался с вами: я на прежнее место ваше назначил Дмитрия Дмитрича Мямлина!.. Не имеете ли вы чего-нибудь сказать против этого выбора?
Андашевский (почтительно склоняя перед графом голову). Ваше сиятельство, в выборе людей вы показывали всегда такую прозорливость, что вам достаточно один раз взглянуть на человека, чтобы понять его, но Дмитрия Дмитрича вы так давно изволите знать, что в нем уж вы никак не могли ошибиться; я же с своей стороны могу только душевно радоваться, что на мое место поступает один из добрейших и благороднейших людей.
Мямлин (со слезами на глазах). А мне позвольте вас, граф, и вас, Алексей Николаич, благодарить этими оросившими мои глаза слезами, которые, смею заверить вас, слезы благодарности, да стану еще я за вас молиться богу, потому что в этом отношении я извиняюсь: я не петербуржец, а москвич!.. Человек верующий!.. Христианин есмь и православный!.. (Обращаясь к Ольге Петровне.) А вам, Ольга Петровна, могу высказать только одно: я считал вас всегда ангелом земным, а теперь вижу, что и не ошибся в том; за
Граф (видимо, опять соскучившийся слушать Мямлина и обращаясь к Андашевскому). Вы завтра же потрудитесь сказать, чтобы о назначении господина Мямлина составили доклад.
Андашевский. Очень хорошо-с!
Граф. А теперь я желал бы остаться с Алексеем Николаичем наедине.
Мямлин (почти струсив). Слушаюсь!.. Слушаюсь!.. (Торопливо раскланивается со всеми общим поклоном и проворно уходит, виляя своим задом.)
ЯВЛЕНИЕ VII
Граф, Ольга Петровна и Андашевский.
Ольга Петровна. Я тоже пойду и похожу по саду!.. Вы позовите меня, когда кончите. (Уходит.)
Граф и Андашевский остаются на террасе, а Ольга Петровна
начинает ходить около, в весьма недальнем расстоянии от
террасы.
Граф. Ольга мне сказывала, что в газетах опять появилась статья о Калишинском акционерном обществе.
Андашевский. Даже две-с!.. Одна в понедельничном номере, а другая в сегодняшнем.
Граф. И что же они в общих чертах, намеках только говорят?
Андашевский. В понедельничной только в намеках сказано; а в нынешней я прямо по имени назван и опозорен, как только возможно.
Граф. Это лучше наконец, что вас назвали прямо по имени. Теперь вы можете начать судебное преследование против автора этих статей; вы, конечно, знаете его?
Андашевский. Полагаю, что это один из наших чиновников, Шуберский, который прежде писал об этом и даже признался мне в том.
Граф. Но отчего его тогда же не выгнали?
Андашевский. Из моей экспедиции он тотчас после того вышел, но его взял к себе на службу Владимир Иваныч Вуланд.
Граф. Зачем же Вуланд это сделал?
Андашевский. Вероятно, чтобы досадить и повредить мне, и даже настоящие статьи, как известно мне, писаны под диктовку господина Вуланда.
Граф (удивленный). Вуланда?
Андашевский. Самые положительные доказательства имею на это. Он и прежде всегда мне завидовал, а теперь, по случаю назначения моего, сделался окончательно злейшим врагом моим.
Граф (сильно рассердясь). О, в таком случае я поговорю с господином Вуландом серьезно. Я не люблю, чтобы под мои действия вели подкопы!.. Шуберскому сказать, чтобы он сейчас же подал в отставку, а вас я прошу начать судебное преследование против него за клевету на вас, потому что я желаю, чтобы вы публично и совершенно были оправданы в общественном мнении.
Андашевский (смущенным и робким голосом). Нет, ваше сиятельство, я не могу начать против господина Шуберского судебного преследования!
Граф (удивленным и недовольным тоном). Это почему?
Андашевский. Потому, что он может доказать справедливость своих обвинений против меня!
Граф (все более и более приходя в удивление). Но каким же образом и чем он может доказать это?
Андашевский. Тем, что, вероятно, даже письменные какие-нибудь доказательства имеет на то; так как происшествие, которое он описывает, в самом деле существовало.