Хищные вещи века(сб.)
Шрифт:
Как всегда, Антона сильно затошнило. Через все тело прошла раскаленная волна, лицо и спина покрылись холодным потом. Антон осоловелым взглядом следил за тем, как красная стрелка прыгает по шкале, отмечая стремительно меняющуюся кривизну пространства. Двести риманов… четыреста… восемьсот… тысяча шестьсот риманов на секунду… Пространство вокруг «Корабля» скручивалось все туже. Антон знал, как это выглядело со стороны. Четкий черный конус «Корабля» становится зыбким, медленно тает, и вдруг исчезает совсем, а на его месте вспыхивает на солнце огромное облако твердого воздуха. Температура на сто километров вокруг резко падает на пять-десять градусов… Три тысячи риманов. Огненная стрелка остановилась. Эпсилон-деритринитация закончилась и «Корабль» перешел в состояние подпространства. С точки зрения земного наблюдателя он был сейчас «размазан» на протяжении всех полутораста парсеков от Солнца до ЕН 7031. Теперь предстоял обратный переход.
При выходе из подпространства всегда существует опасность оказаться слишком близко к какой-нибудь тяготеющей массе, а может быть, даже внутри. Правда, опасность эта является чисто теоретической. Вероятность ее гораздо меньше, чем вероятность попасть точно в печную трубу Эрмитажа, вывалившись над Ленинградом из стратоплана. Во всяком случае, ни то ни другое событие не было зарегистрировано за всю историю человечества. Корабль Антона благополучно выскочил в нормальное пространство на расстоянии двух астрономических единиц от желтого карлика ЕН 7031.
Антон отдышался, вытер пот со лба и вышел из камеры. В рубке все было в порядке. Он прошел вдоль пульта, скользнул взглядом по обзорному экрану, потом выключил автоматику перехода. На пульте перед экраном по-прежнему лежал букетик гвоздик. «Жалко», — пробормотал он. Он коснулся букетика пальцем и цветы рассыпались в зеленоватую пыль. «Бедняги, — подумал Антон.
— Не выдержали. Да и кто выдержит?» Он вспомнил о пассажирах и спустился в кают-кампанию.
Зал кают-кампании был круглый, сюда выходили двери всех восьми кают и люк в нижний этаж, где были кладовая, кухня-синтезатор, душ и прочее. Антон оглядел стол, кресла, поправил крышку мусоропровода и направился в каюту Вадима. Там он отодвинул заслонку камеры и Вадим вывалился на него. Он был белый и мокрый, как мышь.
— Плохо? — участливо спросил Антон.
Вадим грудным голосом пропел:
Воет ветер дальних странствий
Раздается жуткий свист
— Это вышел в Подпространство
Структуральнейший лингвист.
Впрочем, он сейчас же откинул диван и сел.
— Вот почему я не стал звездолетчиком, — сказал он немного хрипло и прилег.
— Каждый раз ты это говоришь, — сказал Антон. Вадим промолчал. — Пойду, освобожу Саула, — сказал Антон.
— Ты слышал нашу беседу? — спросил Вадим, не открывая глаз.
— Да.
— Интересный человек, а?
— Не знаю, — сказал Антон. — По-моему, он человек в беде.
— Еще бы! Другого бы ты на «Корабль» не взял. Стоит нам собраться куда-нибудь вдвоем, как ты начинаешь альтруировать. Постой, не уходи…
Антон остановился в дверях.
— Ты несешь болезненную чепуху, — сказал он, — а Саулу там сейчас, наверное, плохо. Это трудно представить, но он, я думаю, еще более хилый межпланетник, чем ты.
Вадим неожиданно вскричал трагическим шепотом:
— Слепец! О слепец!… Нет, не уходи, мне тоже плохо… Неужели ты еще не понимаешь, кто он?!
— Что ты имеешь в виду?
Вадим, наконец, сел.
— Он же ничего не смыслит в лингвистике, — сказал он. — Надеюсь, ты это заметил?
— А что ты понимаешь в истории?
— Ты мне еще скажи, что он книжный червь. Мы все знаем одного такого червя. Его зовут Бенни Дуров. Поговори о нем с тагорянами.
Антон нехотя улыбнулся.
— Ладно, — сказал он. — Только ты все-таки воздерживайся. Я-то тебя переношу в любых дозах, а вот на свежего человека ты иногда производишь совершенно удручающее впечатление. Поменьше жеребячьего оптимизма и побольше такта.
— Слушаю, шкип, — серьезно сказал Вадим. — Есть, шкип.
Антон вышел. Огибая стол, он опять улыбнулся: с Вадимом не соскучишься. В кабине номер три он прежде всего откинул диван и только тогда откатил заслонку, готовясь подхватить падающее тело. Вместо этого из камеры повалил синий дым. Антон отпрянул.
— Что, разве уже? — раздался из клубов дыма голос Саула.
Антон вгляделся. Саул сидел на своем портфеле, поставленном на попа, и курил длинную черную трубку. Вид у него был рассеянный и благодушный.
— Вас не тошнит? — спросил Антон, попятился и сел на диван.
— Отнюдь нет. Что, можно выходить?
— Прошу вас, — сказал Антон.
Саул поднялся, взял портфель и, наклонясь, вышел из камеры.
— Мы почти на месте, — сказал Антон. — Остается только выбрать планету и решить, где высадиться.
Саул сел рядом с ним.
— Мы далеко от Земли? — спросил он.
— Полтораста парсеков. Почти на пределе для нашего «Корабля».
Вадим заорал из своей каюты:
— Саул! Требуйте землеподобную планету! В скафандре вам не понравится, а кислородная маска — это еще туда-сюда…
Антон встал и плотно прикрыл дверь.
— Мне все равно, какую планету, — тихо сказал Саул. — Но, конечно, лучше такую, где можно дышать, — он вдруг усмехнулся. — Это очень важно, чтобы можно было дышать. — Антон внимательно смотрел на него. — Но самое главное — чтобы там никого не было…
— Вот что, Саул, — сказал Антон. — Планету мы вам найдем. Это пустяки. У нас на борту есть жилой купол на шесть человек, есть глайдер, есть запас пищи для инициирования цикла, есть хорошая радиостанция. Мы поможем вам устроиться и сейчас же уйдем. Хорошо?
Саул сидел, опустив голову.
— Да, — сказал он хрипло. — Так будет лучше всего. Наверное.
— Ну, вот и хорошо, — Антон толкнул дверь. — Я пойду в рубку, а вы… Если захотите, тоже приходите в рубку.
В рубке Антон включил бортовой каталог и просмотрел сведения о системе ЕН 7031. Сведения были неинтересные. Вокруг желтого карлика крутилось четыре планеты и два пояса астероидов. Пожалуй, больше всего подходила вторая планета: она была землеподобна и находилась на расстоянии полутора астрономических единиц от своего солнца. Антон подал команду на киберштурман.