Хитник

Бабкин Михаил Александрович

Всё ещё включённые в прихожей потолочные светильники бросали матовый свет на грязный, замусоренный всяческим хламом пол. Словно здесь никто и не жил.

– Последняя дверь по коридору, направо, – подсказал Хитник, – в остальные можешь не заглядывать, полный бардак и никакой культуры. Одни банки из-под пива. – Глеб, пугаясь мёртвой тишины, на цыпочках прошёл к дальней комнате и потихоньку, чтобы не скрипнули петли, открыл дверь. Открыл и чуть не завопил от ужаса: зрелище было ещё то, явно не для людей со слабыми нервами.

– Опаньки, – удручённо пробормотал Хитник, – вон оно как… Ну-с, что-то в этом роде я и предполагал.

За массивным столом, в багровом полумраке, возложив руки на два огненно-красных шара, в высоком кресле сидело человеческое тело без головы. В шарах вьюжно кружились золотые искры, тело стеклянно поблескивало отражённым красным светом. А над обрубком шеи, в ритме спокойно бьющегося сердца, мерцало голубое облачко.

– Ми… милицию вызывать надо, – заикаясь от испуга, сказал Глеб. – Уб… убийство же, ёлы-палы! Башку-то, небось, саблей – вжик! Или топором.

– Никакой милиции не надо, – отрезал Хитник, – какая тут, к чёрту, милиция! Тем более, что там через одного орки да гоблины, разворуют здесь всё подряд, а тело в морг скинут, больно надо им со всякими хаками возиться. Да и не мёртвое оно, тело… Можно сказать, законсервированное. А если его отсюда вынести, тогда да, тогда полный каюк ему… то есть мне, настанет.

– С кем возиться? – Глеб, услышав, что тело не мёртвое, немного успокоился. Хотя всё равно радости мало: а вдруг оно, законсервированное, поднимется сейчас из кресла и пойдёт к Глебу, протягивая к нему трясущиеся руки и стеная загробным голосом: «Отдай, отдай мою голову!» Впрочем, как можно стенать без той головы, Глеб понятия не имел, но подозревал, что – можно. Всё у них, нелюдей, не по-человечески…

– С хаком, – терпеливо повторил Хитник. – Маго-хаком. Специальность у меня такая, специфическая, законом сурово не поощряемая. Взламываю через ментальные каналы всякую маго-фигню и забираю то, что требуется заказчику.

– А! – внезапно поняв, воскликнул Глеб, – въехал я! Ты типа компьютерного хакера, да? Приблизительно.

– Ну-у… – задумчиво протянул Хитник, – можно сказать и так. Но именно что «типа». Очень-очень «типа» и очень-очень «приблизительно». – Глеб призадумался, вспоминая, что же он знает о тех хакерах: а знал он только почерпнутое в фантастических книжках и фильмах. Судя по ним, быть хакером – это круто! Мастдай, пиво, вирусы, ограбленные втихую банки и всякое прочее, не менее интересное.

В компьютерах Глеб не разбирался абсолютно.

– Ты в комнатку-то войди и свет включи, а то окно здесь для пользы дела фанерой заколочено, – потребовал Хитник. – Не боись, не укусят, – он сардонически захохотал. Глеб, нервно хихикая, переступил порог, нащупал на стене выключатель и нажал его. Вверху, высветив голые стены, зажглась лампочка с самодельным бумажным фунтиком вместо абажура: да уж, назвать эту комнату уютной смог бы только человек с воображением таракана.

Кроме стола с красными шарами, кресла и тела в нём, в комнате находилась раскладушка, застланная толстым одеялом, а также множество пустых банок из-под пива, разбросанных по полу где придётся. Глеб, расшвыривая банки ногами, подошёл к креслу, остановился сбоку и принялся с опаской разглядывать «это» – называть безголового «Хитником» у него язык не поворачивался. Даже в мыслях.

Безголовый оказался одет в недорогой, китайского пошива спортивный костюм; судя по рукам, возложенным на огненные шары, господин Иванов (он же Хитник, он же маго-хакер, он же дух бестелесный) был человеком молодым. Если, конечно, вообще был человеком.

Сквозь голубое облачко, что мерцало над обрубком шеи, просматривался идеально ровный срез, свежий, не запёкшийся. Каким хирургическим инструментом можно сделать подобную операцию, Глеб не знал; на страшной ране стеклянно поблескивала плёнка, точно такая же, что покрывала и всё обезглавленное тело.

– Ага, ясненько, – угрюмо сказал Хитник, – понятненько.

– Что – ясненько-понятненько? – забеспокоился Глеб. – Давай, объясняй. Я ведь тоже в этом деле заинтересованный!

– Чего тут объяснять, – вздохнул Хитник, – сам видишь: спёрли мою голову, отделили, так сказать, от тулова… Магически спёрли. Она, голова, с моим телом по-прежнему связана, но находится сейчас невесть где. Скорей всего, в чьём-нибудь сейфе лежит. А стеклянное покрытие – это, братец, особое защитное магополе, чтоб, значит, с телом ничего не случилось, до поры, до времени… Гм, надо же, магополе! Интересно, кто так расстарался и обо мне позаботился?

– А поле зачем? Чтобы пролежней не было? – вспомнив виденные когда-то в детстве медицинские телепередачи, где в основном рассказывали о вреде пьянства, курения и случайных половых связях, поинтересовался Глеб.

– И пролежней тоже, – согласился Хитник. – Меня… то есть его… ну, тело, в общем, сейчас и танковым снарядом не повредишь! Даже при выстреле в упор.

– Класс! – восхитился Глеб: осмелев, он прикоснулся к блестящей плёнке на плече безголового – на ощупь плёнка была холодной и скользкой, будто намыленное стекло. – Офигенная кольчужка! С такой и банк грабить не страшно… Вот бы её мне! На всякий случай.

– Грабят банки, как правило, или дураки или бездари, – скучным голосом ответил Хитник. – Умные люди зарабатывают деньги иными способами, менее опасными. А что до кольчужки – да, она от всего защищает, верно. Но и шевельнуться тебе не позволит, будешь стоять в ней как истукан… невредимый, хе-хе, истукан. Ну-ка, отодвинь кресло в сторону, – Глеб, поднатужившись, оттащил кресло от стола: тело осталось сидеть в нём с поднятыми руками, словно они по-прежнему лежали на колдовских шарах.

– Вот тебе наглядный пример, – заметил Хитник. – Одно слово – статуя! Какое уж тут ограбление банка…

– Жаль, – с искреннем сожалением ответил Глеб, – такая гениальная идея на корню сдохла!

– Ещё один грабитель нашёлся, – сварливо произнёс Хитник, – гений-налётчик, блин; детский сад, штаны на лямках! Можно подумать, ты первый до этого додумался… Нет, товарищ Глеб, ничего у тебя не выйдет, выкинь дурь из головы и займись делом.

– Каким? – полюбопытствовал Глеб, наклонившись над столом и заглядывая в ближний к нему огненный шар: от яростной круговерти золотых искр у парня тут же закружилась голова и заслезились глаза – он отшатнулся, едва не упав.