Хитник
Шрифт:
– Кто позировал? – деловито поинтересовался Глеб. – Или это автопортрет?
– Уел, молодец, – хихикнул гном. – Бабай, загоняй мотоцикл внутрь, а то ведь не побоятся всякие гады, украдут. – Федул, не снимая мотоциклетного шлема, подошёл к двери, приподнялся на цыпочки и приложил ладони к никелированным кругляшам. Внутри стальной плиты коротко звякнуло и массивная дверь уехала вверх, открыв неосвещённый вход в опасное для жизни магоустройство.
Тут у Глеба наконец сработало выпитое недавно пиво и он, буркнув: «Вы тут сами, я сейчас», трусцой убежал куда подальше за башню.
– Какое безобразие, – преувеличенно
– Что за «аль-рох» такая? – Глебу сейчас было не до шуток.
– Аль-рох, собственно, и есть «башня» в переводе с арабского, – любезно пояснил Хитник. – Ты сейчас мочишься на один из древних аварийных магоконденсаторов… а, ну ты ведь не в курсе! Поясняю: в каждом городе есть штатный ретранслятор магоэнергии, самая высокая городская постройка. Нынче это телевышки – например, как в нашем городе. Или Эйфелева башня, как в Париже. Подача магоэнергии идёт постоянно, но иногда всё же случаются перебои, как же без них-то! И тогда штатный ретранслятор мгновенно переключается на аварийный источник, на магоконденсатор – подобные башни установлены возле каждого крупного населённого пункта. Так что никто того перебоя практически не замечает.
– А в некрупных населённых пунктах? – Глеб облегчённо вздохнул, привёл себя в порядок. – Там-то, уверен, замечают?
– Всенепременно, – чему-то развеселившись, подтвердил Хитник. – Трудно не заметить перебои с магоэнергией, когда летишь на высоте двухсот-трёхсот метров, хе-хе! Впрочем, на этот случай во все летающие устройства обязательно вмонтированы маломощные аккумуляторы – чтоб не брякнуться на землю, а совершить нормальную посадку.
– Грамотно, – одобрил Глеб, неспешно направляясь обратно, в сторону входа в башню. – Слушай, а вообще – откуда ваша магоэнергия берётся? Раз её можно передавать через ретрансляторы, заряжать ею всякие аккумуляторы-батарейки – значит, она типа электрической. И, выходит, должна где-то и чем-то вырабатываться! Турбины всякие, генераторы… ручные динамо-машинки, в конце концов. Как у китайских механических фонариков.
– Это электричество «вырабатывается», – становясь серьёзным возразил мастер-хак, – а создать магию при помощи техники не получится! Магия, понимаешь, есть взаимодействие космических сил с живой сутью воды… мм, как бы тебе попроще объяснить… Короче: она, магия, рождается только над большими водоёмами. Над океанами, морями, озёрами – и постепенно рассеивается по всей Земной Конструкции. Где её собирают, концентрируют и распределяют. Особенно влияют на появление магических флюидов солнечные вспышки и последующие за тем магнитные бури: чем сильнее буря, тем больше порождается магии. Понял?
– Чего ж тут не понять, – хмыкнул Глеб. – У нормальных людей головные боли и повышенное давление, а для магиков натурально всенародный праздник! Халявная магия попёрла, ага… Что? Какая, блин, ещё Земная Конструкция?
– Тьфу ты, – огорчился Хитник, – сболтнул-таки. Я тебе после объясню, ладно?
– Нет, ты сейчас давай, – завёлся Глеб. – Нечего от меня правду скрывать, какая б она не была! Я теперь уже ничему не удивлюсь, даже если узнаю, что Земля на самом деле – плоская! Или кубическая. Или вообще пирамидальная, в трубочку.
– Да круглая она, круглая, – примирительно сказал Хитник. – Шар, само собой. Только немного того… немного чуток побольше, чем принято считать у обычников.
– И насколько побольше? – недоверчиво спросил Глеб. – И почему?
– Ну, раза в полтора покрупнее будет, – прикинув в уме, доложил мастер-хак. – Просто многие её участки крепко-накрепко зачарованы и наглухо спрятаны от вас, обычников. Ты не поверишь, но они, эти участки, хоть и разбросаны по всей планете, на самом деле магически соединены друг с дружкой и составляют громадный, ни на одной из ваших карт не обозначенный материк. Можно сказать, виртуальный, эх-хе…
Да ты сам подумай – надо ж нашей Империи где-то располагаться, не в воздухе же ей висеть! Или на дне какого океана… хотя там, по правде говоря, тоже многие из наших обитают, – признался Хитник. – Из жаберно-дышащих.
– Дела-а… – протянул Глеб, не зная как реагировать на услышанное.
– Мы, живущие в ваших городах, – помолчав, с горечью произнёс Хитник, – являемся форпостом Империи, приграничными поселенцами… Неудачниками по нашим, магиковским меркам. Захудалые провинциалы без возможности проживания в центральных областях Империи, мда-а… Теоретически поселиться-то можно, никто не запрещает, а вот практически – нет. Слишком много бюрократических рогаток и ограничений.
Мы – буфер между колдовским и обычниковым миром.
– Значит вас, получается, на бессрочную ссылку определили? – невесело усмехнулся Глеб. – Типа в резервацию, к обычникам. В тюрьму.
– Э, нет, – горячо запротестовал Хитник, – вот не надо путать форпост и тюрьму, не надо! Тюрьмы, они в Ничейных Землях находятся – в маго-пространственных складках, соединяющих участки Империи, уж там всяческих отморозков сколько хочешь. Между прочим, магоконденсаторы – они ведь двойную функцию имеют: не только поддерживают местные ретрансляторы, но ещё и закрывают входы-выходы в те Ничейные Земли, чтобы оттуда всякие уроды в наши миры не лезли!
– Наверное, страшное место, эти ваши Ничейные Земли, – мрачно предположил Глеб. – Жуткое.
– Да уж, – нерадостно подтвердил Хитник, – врагу не пожелаешь. Кстати, к твоему сведению, – мимоходом, как о чём-то несущественном, сообщил мастер-хак, – Музейная Тюрьма находится именно там, в Ничейных Землях. Куда мы завтра и направимся… Ей-ей, крайне удачно, что Федул имеет доступ к магоконденсатору, оно многое упрощает! Это лишь начальник Музейной Тюрьмы может запросто шастать где угодно и через любые заслоны, на то он и тюремный босс.
– Ох ты ж, – Глеб остановился, потёр виски и пожаловался: – Знаешь, у меня от твоих крутых новостей что-то голова закружилась и внутри всё подряд ёкать начало… – Отдышавшись, Глеб побрёл дальше на подгибающихся ногах, то и дело обмирая при мысли о завтрашнем неизбежном походе. Походе в жуткие тюремные места, где много-много диких магиков-отморозков – в гиблые Ничейные Земли.
Наконец парень вышел ко входу в башню и замер, не веря своим глазам.
Зрелище, представшее перед Глебом, было воистину невероятным: возле неразгруженного мотоцикла, уткнувшись лицом в фуфаечный живот бабая, горько рыдал бесшабашный гном. А Модест, положив на голову Федула ладонь, бормотал нечто тихое, успокаивающее; в другой руке бабай держал белый мотоциклетный шлем.