Хивинские походы русской армии
Шрифт:
Вызвав охотников и отобрав доброконных, Чавчавадзе составил из них две сотни, приказал им передать все свои тяжести остающимся товарищам, поручил этот легкий отряд подполк. Левису и пустил его рысью к кол. Игды.
Туркмены не спали. Пули и стрелы полетели навстречу казакам. Выйдя на равнину, дивизион развернул фронт и с гиком, с ружейной пальбой, марш маршем, понесся на злосчастных туркмен. Стрела и пика изменили им, в виду грозного строя с обнаженными шашками. Дикари бросились наутек кто куда, спасаясь в бесчисленных котловинах среди песчаных барханов.
В это время прибыли и остальные казаки. Чавчавадзе выставил ракетную батарею под прикрытием небольшой команды, а остальных казаков послал
Преследование продолжалось с 5 ч. утра до 4 ч. вечера, несмотря на солнцепек и отсутствие воды.
Таким образом, кавалерия сделала менее чем в сутки 71 версту (от Джамалы до Игды), да еще потом гнала неприятеля верст 50.
Трофеями дня были: 1000 верблюдов, 5000 баранов и наконец 288 человек пленных, которых, конечно, пришлось отпустить, так как кормить их было бы нечем.
Неприятель потерял: ранеными 21 и убитыми 22.
С нашей стороны все потери ограничились одним раненым офицером (прапорщик милиции Кубатиев), да 7-ю убитыми и 11 ранеными лошадьми.
С рассветом 17-го числа с Игды высланы были 4 команды в 60 шашек каждая, по направлениям: к Ага-Яйла, Куртыму, Сонсычу и Кизил-Арвату.
Надо было показать туркменам, что казаки, несмотря на усиленный переход, еще способны к энергичным действиям, — обстоятельство, подвергавшееся у дикарей сомнению, которое и подавало им надежду на успех при замышляемом ночном нападении.
Это движение на рысях подорвало силы лошадей и впоследствии горько отозвалось на казаках.
Разъезды наши действительно встретили партии туркмен, тянувшиеся к Игды, но они, обменявшись с казаками несколькими выстрелами, быстро уходили в степь.
С выступлением разъездов к Игды прибыла пехотная колонна (первый эшелон из 5 кабардинских рот), а вечером прибыл и второй эшелон из 2 дагестанских и 2 ширванских рот.
Отсюда послан был первый нарочный пробраться к оренбургскому или к туркестанскому отрядам.
Оба эти дня, 16-го и 17-го числа, жара была очень сильная и прибывшие на Игды части были значительно утомлены.
Читатель припомнит, что с этих же дней начались испытания и мангышлакского отряда, шедшего гораздо севернее чекишлярцев, которым уже по одному этому должно было достаться сильнее. Так, 18-го у северного отряда было 30°, а у южного 40°; у северян до 40° доходило два раза: 28 апреля и 4 мая; у южан 19-го уже было 45°, а к полудню 52° — разница громадная.
Дальнейшее движение к кол. Ортакую предстояло совершить по безводной степи. Расстояние определялось расспросными сведениями, по которым оно выходило в 3 мензиля [45] или три дневных перехода. Хотя величина таких «мензилей» неопределенная, но принимая их на основании прежних опытов в 20–25 верст каждый, можно было рассчитать, что расстояние до кол. Ортакую не будет больше 60–75 верст.
45
Мензиль — значит станция, привал, и здесь, следовательно, употребляется в смысле перехода.
Отряд должен был, значит, взять с собою воды не менее как на три дня, да еще накинуть на усушку, на утечку и, наконец, на усиленную жажду по случаю наступившей жары.
Посмотрим, какие средства имел отряд в этом отношении и все ли было принято в соображение начальником отряда.
На каждую роту было дано до 40 бочонков пятиведерной вместимости; в роте состояло, считая с нестроевыми, 140 человек; из этого Маркозов вывел, будто на каждого приходилось почти 1 1/ 2ведра или 24 бутылки. С таким запасом, по его расчетам, смело можно было идти даже и шесть-семь дней, то есть перешагнуть
46
В «Русском инвалиде» и в «Военном сборнике» неправильно употреблено название Змукшир. Законы фонетики тюркских наречий не переносят двух согласных в начале слова. Поэтому даже русские слова, вошедшие в употребление у татар, киргизов, сартов и т. д., пишутся с элифом (первая буква азбуки), если они начинаются с двух согласных. Никто из представителей этих народностей не скажет: стол, стакан, староста, а непременно истол, истакан, истароста.
При этом на каждого солдата пришлось бы, по расчету Маркозова, по 4 бутылки в день, что казалось тем более достаточно, что в частях войск имелись еще бурдюки, поделенные после баранты на кол. Игды, и кроме того, почти каждый солдат нес при себе либо баклажку, либо бутылку, либо манерку.
Считая, что отряд в 2200 чел. поднимал с собою воды свыше 4000 ведер, конечно, можно было еще рискнуть при хороших условиях на три безводных перехода, но на семь, как намеревался Маркозов, — пройдя Ортакую, перемахнуть от Даудура до Измукшира, даже и по его вычислению было бы плохо. Действительно: если в 6 дней по 4 бутылки на человека составит — 52 800 бутылок или 3300 ведер, то на седьмой день потребуется еще 8800 бутылок или 555 ведер, что даст за все семь дней цифру в 3855 ведер. Затем остается 45 ведер на всех лошадей и верблюдов!
Итак, семь мензилей с этим запасом воды пройти невозможно.
Предположение пройти их в 6 дней, полагая поить только артиллерийских лошадей (их 40, каждой по ведру в сутки — всего надобно 240 ведер), а казачьих напоить только раз, стараясь провести кавалерию форсированным маршем в два или три дня. Такое предположение можно было еще простить кабинетному ученому, а не офицеру, два года ходившему в степные экспедиции…
Если при осенних рекогносцировках и расходовалось, может быть, не более 2-х бутылок на человека в день, то надобно взять во внимание, что осенью, при менее высокой температуре, жажда, конечно, не так сильна, как летом.
Затем как это упущена из виду усушка и утечка? Каждый интендантский чиновник, каждый маркитант мог бы определить, сколько именно следует скинуть на эти всегда принимаемые в расчет обстоятельства.
Что казачьих лошадей нельзя было при форсированном марше, в жаркое время оставлять без воды на два дня, и что утечка в рассохшихся бочонках может расходовать воду усерднее жажды, это теперь Маркозов знает, но за это знание поплатились и люди, и лошади, и верблюды его отряда.
Обыкновенный порядок движения был принят такой же, как и в мангышлакском отряде: утром с рассвета до 10 или 11 часов утра и вечером с 4 до 8 и 9 часов.
На проводников можно было вполне положиться: почти все они были непосредственно заинтересованы в успехе наших войск, — это были члены семейств, ищущих на Хиве крови, жаждавших мести за погибших родственников. В числе их, например, был и старик Ата-Мурад-Хан, бывший правитель Кунграда и родственник хивинского хана. Но их было мало, да и те не весь путь знали твердо. К Маркозову не шли в проводники, потому что он им плохо платил: Гродеков это говорит прямо.
Вечером в тот же день должна была выступить кавалерия с ракетною командой. К Ортакую она должна была прийти на другой день вечером. При такой быстроте движения воды для лошадей, конечно, взять было нельзя. Прочие эшелоны выступали 19,20 и 21-го числа. Все расчеты, все надежды — вся экспедиция разбились двумя роковыми днями: 18 и 19 апреля!