Хижина

Янг Уильям Пол

Было не просто обработать рану, пытаясь при помощи карманного зеркальца разглядеть затылок, отражающийся тыльной стороной в зеркале ванной. Вскоре он оставил эту затею, будучи не в состоянии заставить руки двигаться в нужном направлении и не зная, какое из двух зеркал ему лжет. Однако, ощупывая голову, он сумел удалить самые крупные частицы налипшего мусора, пока ему не сделалось слишком больно, чтобы продолжать процедуру. Выхватив из аптечки какое-то снадобье для оказания первой помощи, он, как сумел, смазал рану, а затем обвязал голову банным полотенцем, проложив бинтом, который обнаружил в шкафчике.

Бросив на себя взгляд в зеркало, он решил, что похож на матроса из «Моби Дика», и засмеялся, морщась.

Придется ждать возвращения Нэн домой, тогда ему будет оказана настоящая медицинская помощь: одна из привилегий, доступных мужу квалифицированной медсестры. Кроме того, чем хуже он будет выглядеть, тем больше получит сочувствия. За любое испытание полагается награда, если испытание было достаточно серьезным. Он проглотил пару таблеток обезболивающего, чтобы заглушить пульсацию в затылке, и поковылял к входной двери.

Мак ни на секунду не забывал о записке. Обшарив кучу мокрой и грязной одежды, он наконец нашел ее в кармане пальто, а затем направился обратно в кабинет. Отыскал в справочнике и набрал номер телефона почты. Как он и ожидал, трубку сняла Анни, начальница почтового отделения и хранительница чужих тайн.

— Привет, там поблизости, случайно, нет Тони?

— Привет, Мак, это ты? Узнала по голосу. — Конечно, она узнала. — Извини, но Тони еще не вернулся. Я только что разговаривала с ним по рации, он на полпути к Уайльдкэт и до тебя еще не добрался. Хочешь, я свяжусь и попрошу его позвонить тебе? Или что-нибудь ему передать?

— Это ты, Анни? — не смог удержаться он, хотя говорок уроженки Среднего Запада не оставлял никаких сомнений, — Прости, я сейчас был очень занят. Не услышал ни слова из того, что ты сказала.

Она засмеялась.

— Слушай, Мак, я знаю, что ты слышал каждое слово. Не вчера родилась. Что передать, если он все же вернется живым?

— На самом деле ты уже ответила на мой вопрос.

На другом конце провода помолчали.

— На самом деле я не помню, чтобы ты задавал вопросы. Что с тобой, Мак? По-прежнему куришь слишком много дури или ты делаешь это только по воскресеньям, чтобы церковная служба проходила быстрее? — Тут она захохотала, ужасно довольная своим незаурядным чувством юмора.

— Слушай, Анни, ты же знаешь, что я не курю дурь, и никогда не курил, и не собираюсь. — Естественно, Анни ничего такого не знала, но Мак решил не рисковать, ведь неизвестно, что она вспомнит из их разговора через денек-другой. Уже не раз ее чувство юмора делало буквально из ничего веселенькую историю, которая вскоре становилась «фактом». Он уже видел, как его имя добавляется в список тех, за кого надо помолиться. — Ну ладно, ничего страшного, я просто поговорю с Тони в другой раз.

— Ладно так ладно, ты лучше сиди дома. Знаешь же, старички вроде тебя с годами теряют чувство равновесия. Не хочу, чтобы ты поскользнулся и ушиб свою гордость. Если погода ухудшится, Тони может и вовсе до тебя не добраться. Мы в состоянии справиться со снегом, слякотью и темнотой, но сегодняшний град — это что-то! Самый настоящий вызов всем нам.

— Спасибо, Анни. Постараюсь не забыть твой совет. Потом поговорим. Пока.

Голова гудела сильнее, чем раньше, крошечный копер бил в ритме его сердца. «Странно, — подумал он, — кто же осмелился положить такое в наш почтовый ящик?» Болеутоляющее еще не подействовало по-настоящему, но приглушило тревогу. Он вдруг ощутил ужасную усталость. Положив голову на письменный стол, он, как показалось, всего на миг провалился в сон, прежде чем его разбудил телефонный звонок.

— А… алло?

— Привет, милый. Ты что, спишь?

Это звонила Нэн, голос ее звучал необычайно бодро, хотя ему показалось, что он слышит все ту же затаенную грусть, которая скрывалась под поверхностью любого их разговора. Она любила такую погоду не меньше, чем он. Он зажег настольную лампу, взглянул на часы и удивился, что пробыл в отключке так долго.

— Ага, извини. Кажется, немного вздремнул.

— Просто голос какой-то сиплый. У тебя все в порядке?

— Угу, — Хотя за окном было почти темно, Мак видел, что непогода не отступила. К толщине снежного покрова наверняка прибавилась пара дюймов льда. Ветви дерева склонились совсем низко, и он подумал, что какая-нибудь из них непременно сломается, если поднимется ветер, — У меня тут произошла небольшая стычка с нашей дорожкой, когда я выходил за почтой, но за исключением этого все в полном порядке. А ты где?

— Я все еще у Арлин, думаю, нам с детьми лучше и переночевать здесь. Кейт полезно побыть в кругу семьи… кажется, это помогает ей восстановить душевное равновесие, — Арлин звали сестру Нэн, жившую за рекой, в штате Вашингтон. — Погода такая, что лучше пока сидеть на месте. Надеюсь, к утру прояснится. Жаль, что мы не успели попасть домой до начала урагана, но что теперь говорить. — Она помолчала. — Как там дома?

— Ну, снаружи все сказочно красиво, но безопаснее смотреть на это из окна, чем гулять, уж ты мне поверь. Я и слышать не хочу о твоем возвращении домой в такую погоду. Никто никуда не едет. Сомневаюсь, что Тони сумеет доставить нам почту.

— А я думала, ты уже ее получил, — удивилась она.

— Нет, я думал, что Тони уже приезжал, поэтому вышел проверить. Но, — он колебался, глядя на записку, которая лежала перед ним на письменном столе, — почты еще не было. Я звонил Анни, она сказала, что Тони, может быть, вообще не сумеет подняться на наш холм, и лично я не собираюсь еще раз выходить из дома, чтобы выяснить, сумел ли он это сделать. Кстати, — быстро сменил он тему, чтобы избежать лишних расспросов, — как там Кейт?

Последовало молчание, затем долгий вздох. Когда Нэн заговорила, она понизила голос до шепота, и он понял, что супруга на другом конце линии прикрывает рот рукой.

— Если бы я знала, Мак. Говорить с ней — все равно что со скалой. Чего я только не делала, чтобы она отозвалась. Когда вокруг полно родни, она вроде бы немного высовывается из своей раковины, а потом снова прячется. Я просто не знаю, как быть. Все молюсь и молюсь, чтобы Папа помог нам отыскать способ достучаться до нее, но… — она снова помолчала, — такое впечатление, будто он не слушает.

Папой было у Нэн любимое прозвище Бога.

— Милая, я уверен, Господь знает что делает. Все еще образуется. — Эти слова не принесли ему ни малейшего утешения, но он надеялся, что они помогут успокоить тревогу, которая звучала в ее голосе.