Хладнокровное убийство
Шрифт:
— Я надеюсь, вы его отыщете, мистер Най. Для его же блага. У нас два сына, но он наш первенец. Мы любим его. Но… О, я все понимала. Я понимала, что ему не пришлось бы собирать вещи, не пришлось бы удирать, не сказав никому ни слова — ни отцу, ни брату. Не пришлось бы, если бы он опять во что-нибудь не влип. Что его заставляет так делать? Что? — Она посмотрела на худощавого мужчину, ссутулившегося в кресле-качалке на другом конце маленькой жарко натопленной комнаты. Это был Уолтер Хикок, ее муж и отец Ричарда Юджина. У него были тусклые, погасшие глаза и грубые руки; когда он говорил, его голос звучал так, как будто им редко пользовались.
— С моим мальчиком все было в порядке, мистер Най, — проскрипел мистер Хикок. — Отличный спортсмен — в школе всегда в первой команде. Баскетбол! Бейсбол! Дик всегда
Миссис Хикок, пухленькая женщина с мягким круглым лицом, на которое не наложила отпечатка тяжелая жизнь и работа от темна до темна, упрекнула мужа:
— А наши внуки? Три замечательных малыша — вот что из этого вышло. А Кэрол — чудесная девушка. Она не виновата.
Мистер Хикок продолжал:
— Они с Кэрол сняли приличных размеров дом, купили шикарный автомобиль — неудивительно, что они не вылезали из долгов, даже при том, что вскорости Дик стал зарабатывать больше. Когда устроился водителем «скорой помощи». Потом его взяли в компанию «Маркл Бьюик», у них в Канзас-Сити большая контора. Он стал механиком и красил машины. Но они с Кэрол жили на широкую ногу, продолжали покупать вещи, которые были им не по карману, и в конце концов Дик дошел до того, что стал выписывать недействительные чеки. Я все еще думаю, что этот заскок у него связан с аварией. Он разбил голову в автокатастрофе. После этого он уже никогда не был прежним. Азартные игры, чеки. Раньше за ним, насколько я знаю, такого не водилось. И тогда же он снюхался с другой девицей. C той, ради которой он развелся с Кэрол и которая стала его второй женой.
Миссис Хикок сказала:
— Дику просто некуда было деваться. Вспомни, как эта Маргарет Эдна в него вцепилась.
Если ты нравишься женщине, это еще не значит, что надо давать себя заарканить, — сказал мистер Хикок. — Ну что ж, мистер Най, я надеюсь, теперь вы знаете обо всем столько же, сколько мы. Почему наш мальчик попал в тюрьму. Отсидел семнадцать месяцев — и только за то, что позаимствовал охотничье ружье. У своих же соседей. У него и в мыслях не было красть, что бы они там ни говорили. И после этого он сломался. Когда он вышел из Лансинга, я его просто не узнал. С ним невозможно было разговаривать. В его представлении весь мир был против Дика Хикока. Даже вторая жена его бросила — подала на развод, пока он был в тюрьме. Но все равно в последнее время он, казалось, стал поспокойнее. Работал у Боба Сэндза в Олате. Жил здесь, вместе с нами, рано ложился спать, никак не нарушал условий освобождения. Я вам вот что скажу, мистер Най, мне недолго осталось, у меня рак, и Дик об этом знает — во всяком случае, знает, что я болен, — и меньше месяца назад, перед самым своим отъездом, он мне сказал: «Папа, ты всегда для меня был славным папой. Я больше никогда не буду тебя огорчать». Он говорил искренне. В этом мальчике много хорошего. Если бы вы посмотрели на него на футбольном поле, если бы увидели, как он играет со своими детьми, вы бы не сомневались в моих словах. О господи, кто бы мне объяснил, что с ним опять произошло! Его жена сказала:
— Я тебе скажу. — Она снова принялась было штопать, но слезы ей помешали. — Этот его приятель. Вот что произошло.
Их гость, агент Канзасского бюро расследований Гарольд Най, все это время строчил в блокноте — блокноте, который уже весь был исписан итогами долгого дня, потраченного на проверку обвинений, выдвинутых Флойдом Уэллсом. К этому времени были установлены факты, убедительно подтверждающие рассказанную им историю. 20 ноября подозреваемый Ричард Юджин Хикок отправился в Канзас-Сити делать покупки, за которые расплатился по крайней мере семью «палеными» чеками. Най поговорил со всеми жертвами его мошенничества, показал фотографии Хикока и Перри Эдварда Смита и выяснил, что автором фальшивых чеков был Дик, а Перри являлся его «молчаливым» сообщником. (Один обманутый продавец рассказывал: «Он [Хикок] был у них за главного. Говорил так гладко и убедительно. А другой — я подумал, что он иностранец, мексиканец, наверное, — ни разу даже рта не раскрыл».)
Потом Най съездил в пригород Олата, где взял интервью у Боба Сэндза, владельца «Товаров для тела».
— Да, он у меня работал, — сказал мистер Сэндз. — С августа по… Ну, короче, с девятнадцатого ноября я его не видел — а может, это было двадцатое. Он исчез и даже не предупредил. Просто уехал — куда, никто не знает, даже его отец. Удивился ли я? Ну да. Конечно, я удивился. У нас были довольно дружеские отношения. Дик, знаете ли, вообще легко с людьми сходился. Он умел быть очень милым. Иногда он приходил ко мне в гости. Кстати, за неделю до его исчезновения у нас была небольшая вечеринка, и Дик привел этого своего приятеля, который приехал к нему, парня из Невады — Перри Смит его звали. Здорово играл на гитаре. Он спел несколько песен, а потом они с Диком всех развлекали аттракционом поднятия тяжестей. Перри Смит сам маленького роста, не выше пяти футов, но может поднять лошадь. Нет, они не казались взволнованными, ни тот, ни другой. Я бы сказал, что им было весело. Точную дату? Конечно, помню. Это было тринадцатое. Пятница, тринадцатое ноября.
Из Олата Най повел свой автомобиль к северу по размокшим проселочным дорогам. По пути к ферме Хикока он несколько раз остановился у соседних ферм, якобы для того, чтобы уточнить направление, а на самом деле — чтобы побольше узнать о подозреваемом. Жена одного фермера сказала:
— Дик Хикок? Не говорите мне о нем! Вот уж кто истинный дьявол во плоти! Крал? Да он украл бы и монеты с глаз покойника! Правда, мать у него, Юнис, — прекрасная женщина. У нее сердце больше нашего амбара. И папаша его тоже. Оба простые, честные люди. Дика могли посадить столько раз, что вы и представить себе не можете, да только никто не хочет на него жаловаться. Из уважения к его старикам.
Когда Най постучал в дверь маленького, посеревшего от непогоды домика Уолтера Хикока, уже сгустились сумерки. Казалось, его здесь ждали. Мистер Хикок пригласил детектива в кухню, миссис Хикок предложила ему кофе. Возможно, если бы они знали об истинной цели его посещения, его встретили бы не столь радушно, более настороженно. Но они не знали и часа три сидели, разговаривая, и фамилия Клаттер ни разу не прозвучала, как не прозвучало и слово «убийство». Родители приняли объяснение, которое дал Най: нарушение условий освобождения и финансовые махинации — это все, что послужило основанием для розысков их сына.
— Дик привел его [Перри] домой однажды вечером и сказал нам, что это его друг, только что с автобуса из Лас-Вегаса, нельзя ли, мол, ему у нас переночевать и вообще пожить некоторое время, — сказала миссис Хикок. — Нет, сэр, я бы его в дом не пустила. Я с первого взгляда все про него поняла. Одеколон этот. Намазанные волосы. Мне было ясно как день, где Дик с ним познакомился. По условиям его освобождения он не должен был встречаться с теми, с кем познакомился там [в Лансинге]. Я предупредила Дика, но он не послушался. Он нашел своему дружку комнату в гостинице «Олат» в Олате и после этого проводил с ним все свободное время. Один раз они уезжали на уикэнд. Мистер Най, не сойти мне с этого места, если это не Перри Смит его подбил выписать чеки.
Най закрыл блокнот, сунул авторучку в карман и обе руки тоже засунул в карманы, потому что они у него тряслись от волнения.
— Теперь расскажите об этой поездке на уикэнд. Куда они ездили?
— В Форт-Скотт, — ответил мистер Хикок, называя канзасский городок с военным прошлым. — Насколько я понял, у Перри Смита там живет сестра. У нее вроде бы лежали его деньги. Упоминалась сумма в полторы тысячи долларов. Это была главная причина, по которой он приехал в Канзас: забрать деньги у сестры. Дик повез его туда их забирать. Они ездили только на одну ночь. Около полудня в воскресенье он вернулся домой. Как раз к обеду.