Хлеб с Маслоу

Лохоня Валентин Иванович

Как результат – совершенно предсказуемые явления: активизируется культ еды, люди неистово выискивают "чего-нибудь новенького", делятся рецептами экзотических блюд и т.п. Сексуальное поведение получает мощный толчок к разнообразию форм, способов и партнеров – ради обогащения и усиления вариаций доселе весьма банального процесса (развивая предыдущую мысль писателей: "чего-нибудь еще не совокупленное"). Мощный толчок получает туризм и связанная с ним сфера коммуникаций – народ толпами бродит по свету, преследуя две цели: оставить в собственной памяти факт своего пребывания в очередном общеизвестном месте и поделиться свидетельством сего факта с окружающими... Иными словами: дать пищу сперва своим глазам, затем собственному языку (потребность в общении с себе подобными также из категории дефицитарных примитивов).

Однако все эти подходы имеют пределы. Больше объема желудка не съешь, больше нескольких сексуальных партнеров за один и тот же промежуток времени не осилишь (самые глупые пытаются – и умирают от сердечных приступов, давясь виагрой и прочими подобными стимуляторами и катализаторами). Также не разорвешься надвое, чтобы в один

сезон оказаться во всех самых интересных местах планеты – посетить экзотические глубины коралловых рифов и пройтись по ледяным пещерам Урала... А между тем мотивационные установки базовых потребностей каждый день испытывают мощный прессинг пропаганды классических удовольствий. Эрреген-объекты дразнят и зовут, но организм потребителя отчаянно буксует на месте, будучи ограниченным самой своей природой! У него всего лишь один рот, один язык, всего лишь пара ног, и единственный орган размножения! Ситуацию усугубляют объективные (обусловленные электрохимической основой нашей нервной системы) закономерности, например тот же закон Вебера-Фехнера, гласящий, что сила ощущения пропорциональна логарифму силы раздражения. Это не только невероятно усложняет потребителю задачу достижения вожделенного прироста удовольстия, но и саму попытку добиться этого прироста превращает в опасный для здоровья субъекта и в большинстве случаев просто невыполнимый процесс! Потребитель изо всех сил старается нагрузить вышеперечисленный инструментарий по максимуму и даже сверх его: съесть – если не побольше, то хотя бы поэкзотичнее (если при этом слегка ядовитое – тем больший профит для потребности самопрезентации в социуме таких же), оказаться в местах – если не самых труднодоступных, то хотя бы оставляющих наиболее яркие переживания (установка на "вау"-эффект). Он готов использовать любые отверстия и части своего истерзанного тела для акта копуляции – лишь бы ощущения от сего акта не были похожи на "устаревшие и банальные" классические формы. Однако из человеческого тела нельзя выжать намного больше того, что оно способно дать согласно его природному функционалу. Субъект разрывается на части в тщетных попытках "впихнуть невпихуемое" (зачастую – буквально!). В результате –миллионы людей убивают свое время и здоровье в поисках острых ощущений (на самом деле – в бегстве от обывательской скуки ограниченного человека). Массовые проблемы с пищеварением, неврозы, истерии, вспышки ненависти к себе и окружающим, сотни тысяч "внезапно осознавших свою бисексуальность" и "раскрепостившихся"несчастных, которым уже отказывает собственное воображение в попытках найти с кем еще лечь в постель и каким оригинальным образом с этим объектом взаимодействовать... А вспомните с какой легкостью человек потребительского общества (и весь социум в целом) готов пожертвовать ценностями более высоких уровней (культура, самоуважение, признание) в угоду царства нижних уровней – хотя бы на примера всего спектра "натуристических" движений типа "Назад к природе!", "Естественность во всем!" и т.п. незамысловато завуалированных приматов физиологичности в отношении к себе самому и к своему месту в этом мире. Добавим феномен дауншифтеров, которые пытаются выйти из условий избыточности – лишь бы сохранить и возродить для себя родные радости удовлетворения привычных нужд.

Не удивительно, что проблема осталась без решения. Сколько ни принимай Виагры и Мезима форте, сколько ни ускоряй самолетами и быстрыми автомобилями собственное суетливое перемещение по земному шару (туризм, о да!), сколько ни встраивай бытовой техники в огромную, как взлетное поле, столешницу необъятной кухни – все равно предел, положенный природой, преодолеть невозможно. Потребитель неизбежно останется в жестких природных границах собственных возможностей к усвоению потребляемого. Физиологические пределы тела, благодаря которым дефицитарные потребности являются для нас такими дорогими, хорошо знакомыми и любимыми – неизбежно кладут конец гонке за наслаждениями. Homo Consumens оказывается у разбитого корыта – отныне "еще больше того же самого" ему просто не по зубам! И что особенно обидно (и ново для человека!) – теперь он способен больше произвести, но не способен больше усвоить. Все знали, что яблоко, съедаемое в период дефицита еды, делало человека намного счастливее и удовлетвореннее, чем ананас, предлагаемый в условиях изобилия, однако никто не ожидал, что такая ситуация сложится практически на всем низовом (самом обжитом и важном) уровне потребностей. И что использовать их с прежней отдачей окажется с каждым годом все труднее и труднее – при том, что деструктивные последствия, являющиеся результатом чрезмерного напряжения цепей, изначально не расчитанных даже на четверть возлагаемой нагрузки, принимают крайне угрожающий характер – как на индивидуальном уровне физического и психического здоровья индивидуума, так и в масштабе здоровья всего общества.

Итак, резюмируем вышеизложенное: постиндустриальный мир, полный самых совершенных технологий, способных обеспечить необходимый минимум человеку потребляющему, создал своеобразный вариант "революционной ситуации в структуре Маслоу" – нижние уровни мотивационных установок уже не способны выдавать привычный объем удовольствия, однако Homo Consumens не желает менять фокус акцентуаций, потому что именно эти базовые потребности исторически являлись самыми знакомыми, освоенными и родными для всей нашей цивилизации – по сути дела, являясь стержневыми для самоидентификации человека через их удовлетворение. Наша культура не просто является производной от набора дефицитарных потребностей – она практически ограничивается ими. И при этом кризис общества потребления, с которым мы пришли в XXI век, был неизбежным и закономерным. Он не являлся ни результатом масонского заговора, ни последствием грубых просчетов ученых мужей или политиков ведущих стран – он просто стал очередным кризисом, одним из тех многих, которые всегда возникают в ходе нормального развития человеческой цивилизации. Не первый, и не последний. Но все же это кризис, и относиться к нему нужно со всей серьезностью, потому что:

а) цивилизация уже ищет пути выхода из него;

б) кому-то из нас действия, которые для этого предпринимаются, могут показаться шокирующими;

в) при том, что остальные могут осознать себя в рядах авангарда "вырвавшегося из тупика" человечества;

г) совсем немногим может быть просто интересно познакомиться с механизмами решения в деталях.

3. Киборгизация Homo Consumens

"Как много есть на свете вещей, которые мне не нужны!" Сократ

"01001100 01101111 01110011 01100101 01110010 00100001" Homo Consumens-2 (cyberized & improved)

Итак, эволюция операционных возможностей современного человека привела к падению до катастрофически низкого уровня ощутимой эффективной отдачи от процесса потребления. Несмотря на то, что значительная часть прикладной науки была посвящена попыткам смягчения последствий этого барьера, фактически решение не могло быть найдено –поскольку речь идет о природе самого человека, и, по сути дела, все предлагаемые решения представляли собой паллиативы, не способные решить проблему в корне. То, что в предыдущей главе было охарактеризовано как революционная ситуация, являлось неизбежным элементом эволюции природы человека, и последовавшие за этим революционные изменения должны были затронуть саму эту природу. Что, в свою очередь, должно было вызвать соответствующие изменения в терминологии – определение самого человека требовало пересмотра и расширения на сферу понятий, которая ранее считалась нечеловеческой.

Процесс активного вхождения в повседневную жизнедеятельность человека продуктов технологий (технологических придатков любого вида – от простейшего инструмента до мобильных гаджетов), начавшийся много веков назад, последние десятилетия набирает такую силу и степень влияния, на которых количественные изменения обретают характер качественных новообразований. Так как это происходит довольно медленно, время от времени следует оглядываться назад и фиксировать свершившиеся изменения, ставшие фактом, который замалчивать уже нельзя. Именно в этом аспекте мы попробуем рассмотреть решение западной цивилизацией проблемы "узких мест" физиологического базиса мотивационной природы Homo Consumens. На сцену театра потребления выводятся новые актеры – кибернизированные люди.

Классическое определение значения термина "киборг" (англ. cybernetic organism) звучит так: "биологический организм, содержащий механические или электронные компоненты". Определение это изрядно устарело в наше время, так как рождено было еще в ту эпоху, когда любой модуль, функционально тесно связанный с другим устройством или комплексом модулей, нуждался в физическом размещении внутри общего корпуса или должен был иметь непосредственную (физически реализованную) коммутацию – провода, кабели и шланги etc... Именно это обусловило использование глагола "содержащий", который в настоящее время должен быть заменен на более уместный – "активно задействующий". Эта небольшая семантическая коррекция открывает нам глаза на совершенно новый ракурс восприятия реалий наших дней – на мир киборгов. Это не метафора и не образный оборот. Каждый член современного общества является киборгом, само общество – кибернетическое, а его культура – это кибер-культура потребления. Иначе быть не могло, потому что только кибернизация смогла вновь открыть для нас горизонты, значительно сузившиеся в результате предшествовавшей эволюции производственных отношений. Единственно важные горизонты для нас с вами.

Именно происходящее сейчас формирование общества киборгов и, соответственно, кибер-культуры, выводит цивилизацию из того невыносимого тупика, в котором она оказалась, и решает наиболее острые проблемы потребительского общества. Нельзя думать, будто киборгизация – новообразование или какой-то особый процесс, с которым мы столкнулись совсем недавно. Термин "киборг" значительно моложе описываемого им явления, которое на момент его формулировки уже успело распространиться на всю планету. К сожалению, многие недалекие люди до сих пор с этим словом ассоциируют лишь образы героев масскульта – Терминатор, Робот-полицейский и прочие персонажи с гротескной антропоморфностью и подчеркнуто выраженным отличием от натуральных людей. Натуральных людей в современном обществе давно уже не осталось. Или, если так вам будет удобнее, понятие "человек", эволюционируя, как и любое другое, в настоящий момент настолько изменилось, что каждый из нас меньше отличается от вышеупомянутого робокопа, чем от своего предка, жившего двумя-тремя сотнями лет назад.

Человек стал превращаться в киборга уже со вхождением в обиход ношения наручных часов – внешнего механического устройства, синхронизирующего наши действия с другими и в наше время являющегося одним из обязательных условий функционирования в современном обществе. Сейчас мы не способны держать ритм современной жизни без точной синхронизации с событиями окружающего мира, без постоянной информационной поддержки, осуществляемой массой мобильных гаджетов, без использования разнообразных средств транспортировки (наземной, воздушной и т.п.), без использования электромеханических подручных средств и инструментов – причем не только в процессе нашего продуктивного труда, но и в быту, например в приготовлении элементарной ежедневной пищи. Вне контекста всего этого кибернетического окружения мы уже не можем существовать, мы потеряли способности к выживанию. Из этих слов не следует, что человечество, внезапно лишившееся своих технологических игрушек, погибло бы безвозвратно. Оно просто стало бы другим – на какой-то период времени, который оно постаралось бы как можно быстрее сократить, вернув status quo. Потому что текущее положение дел – естественное и закономерное. Потому что к этому цивилизацию направляет более глубокая интенция, чем облагораживающие в стиле "как-бы-нам-хотелось-это-видеть" рассуждения гуманистов о ее целях и перспективах развития.