Хлопок одной ладонью. Том 2
Шрифт:
– Я же немного в городе поработаю. «Печенеги» сами по себе, я тоже. Бойцов, что со мной в рейд ходили, верните. Я так понимаю, вы их еще по частям не разослали, на всякий случай поблизости держите. Максима мне найти нужно. По адресочкам, что у тебя в папке, пройтись. Может, кого и поймаю. И «друзья» наши в любом случае на меня выходить будут. А меня грохнут, или пропаду где, вот вам…
Он положил на стол перед Тархановым брелок для ключей в виде корабельного штурвала с надписью «Сан-Франциско» по ободу. В центре - золоченый глобус размером с косточку вишни.
– Здесь
Жизнь-то - она груба и никак не собирается соответствовать вашим о ней представлениям. Разве что в самые тихие и благополучные годы. Да и то! Что могло быть тише и благополучнее пресловутого тысяча девятьсот тринадцатого года или тысяча двести тридцать шестого, скажем?
Быстрее всего восстановился Чекменев, что и неудивительно.
– Черт с тобой, Вадим. Еще раз поверю. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Пронесет - объявим, что проводили внезапные маневры. Но ты у меня тогда земским врачом в Весьегонский уезд Тверской губернии поедешь, матерью клянусь.
Весьегонский уезд - это да. Самый глухой даже по нынешним временам угол Тверской губернии, запрятанный в болотах и лесах на границе с Вологодской. Оттуда уж точно, как писал Гоголь, три года скачи, никуда не доскачешь. В переносном смысле, конечно. Но уж точно не Москва.
– Ты бы, лучше, Игорь, кого-нибудь посадил международные новости отслеживать. Не исключаю, что там у них не лучше нашего безобразия начнутся. А про Весьегонск - ты очень к месту. Подсознательно. Может, там и придется временную столицу создавать. Нормальные края. Километров сто по болотам на северо-восток - вот тебе и Кириллово-Белозерский монастырь, Ферапонтов тоже недалеко, и вообще Белое море с приполярной тундрой. Выживем…
Как его все же несет, ну почему он не может остановиться на каком-то главном слове, а начинает говорить лишние? С другой стороны, не скажешь сейчас - можешь не успеть потом, те самые слова, которые вдруг могут оказаться главными. Поэтому будем делать, что кажется нужным сейчас, а будущее - разберется само.
Что-то подобное, кажется, ощутил и Чекменев.
И все трое вдруг встали, на секунду положили друг другу ладони на погоны.
– Хорошо, поехали.
У подъезда Ляхова ждал легкий десятиместный бронетранспортер, примитивный по сравнению с теми, что он видел «там». Открытый сверху, с единственным ручным пулеметом на турели, Так и время другое, и враги другие. Были. А какие сейчас будут?
Десантники Колосова и штурмгвардейцы Кочубея уже были здесь, загружали в транспортер свое имущество, вообще вели себя как ни в чем не бывало. Да и на самом деле, что для них изменилось? Вчера только с аэродрома отвезли в кремлевскую казарму, выдали ужин и законную винную порцию. Велели отдыхать, до особого распоряжения не покидая помещения. Бойцы выспались до упора, позавтракали, а тут и распоряжение последовало. И командир здесь же.
– Здорово, орлы, - весело поздоровался со своим войском Ляхов. Ребята надежные, где только с ним не бывали. Колосов, вдобавок, с Максимом хорошо знаком, они впервые некробионтов и обнаружили. И повоевали. Товарищи по оружию, получается.
Вадима тоже встретили радостно. Свой, проверенный командир - это уже больше половины успеха в любом деле.
– Куда едем, господин полковник?
– по-свойски спросил Колосов.
– Обратно в Польшу или еще куда?
– Поближе. По городу покатаемся, погода видите - самая для прогулок.
Действительно, в Москву, похоже, вернулось бабье лето, что для начала ноября достаточно удивительно. Небо очистилось, солнышко пригрело, градусов до двенадцати, наверное, а то и до четырнадцати.
– Тоже дело. А патронов нам зачем столько?
– Он указал на уложенные под откидными продольными сиденьями ящики.
– Прежние хозяева забрать забыли. Не выбрасывать же. А у нас как с собственным боезапасом?
– Как положено, полный. Мы ж там почти и не стреляли.
– Ну, значит, оружие на изготовку и вперед.
До квартиры Бубнова от Кремля ехать было всего ничего, минут пятнадцать, даже если не разгоняться и не нарушать правил движения. Вадим стоял рядом с водителем, единственным незнакомым бойцом в их отряде, облокотившись о кромку борта, смотрел по сторонам.
На улицах все пока внешне спокойно. Машины мелькают, предусмотрительно освобождая для непривычного в центре города стального ящика крайнюю левую полосу, люди движутся по тротуарам, радуясь выпавшему погожему дню. А что здесь станет твориться в ближайшем будущем? Да может, и ничего, подумал Ляхов.
Все, чего опасается Шульгин со своими друзьями может произойти как бы помимо всех этих мирных обывателей. Просто вдруг сменится реальность каким-то образом, а люди ничего не поймут и не заметят, Продолжат жить, как жили, никому и в голову не придет, что час назад у них были другие имена, интересы, воспоминания, власть. Другие деньги в карманах, другие товары в магазинах. Или никаких товаров. Карточная система и строгое нормирование скудных пайков. Половина ныне существующих личностей просто исчезнет, их место займут совсем другие. Но абсолютно все будут в полной уверенности, что именно так всегда было и никак иначе быть не может.
Вадиму легко все это воображать, видел он мир Шульгина, а раньше - другой Израиль и чеченца - сержанта «Советской Армии».
И вновь останется их два, может быть, три десятка таких, кто будет понимать истинную суть случившегося.
В прошлый раз Максима Бубнова забирали из его квартиры люди прокурора Вельского, да и то, как выяснилось, почти по ошибке. Когда недоразумение выяснилось, перед ним извинились и почти с почестями доставили обратно. Сейчас картина выглядела аналогично - приоткрытая входная дверь без следов взлома, легкий беспорядок внутри, но ничего похожего на то, как выглядят последствия добротного, систематического обыска.