Шрифт:
Старая, сточенная временем, гора. Высочайшее место Сердца Мира. Парк, в который не каждому дано войти.
Здесь она может сидеть, подставляя лицо солнцу — не набрасывая вуали, здесь вуаль не нужна. С течением времени солнцу не так–то легко разогнать кровь, ноги слушаются всё хуже, но всё ещё слушаются.
— Бабушка!
Топот ног. Дети не умеют ходить, только бегать. Носиться.
— Бабушка!
Неважно, что не бабушка, и даже не прабабушка. Два слога «пра» девочка не умеет выговаривать. Или не хочет.
— Да, Лилия?
— Бабушка, смотри, что я нашла!
Здесь, в Парке Времени, ей тоже необязательно носить вуаль. Но Лилии это нравится. Её ещё не раздражает быть вечно отгороженной от мира — плата за могущество, которым обладают немногие королевы на свете. Полный титул — Её Величество Императрица Сердца Мира, Королева Роан, Правая Рука Соари и Страж Мира. Но на Сердце Мира, где стоит императорский дворец, её зовут просто Королевой. Имя она теряет, едва обретает высочайший титул. Вернёт имя вновь, только когда преемница сменит её на троне.
Женщина нагибается, глядя на камушки — два камушка на ладошке девочки, причудливые, похожие на морских звёзд.
— Чудесно, Лилия. Ты сама их нашла?
Довольный кивок. И Лилия тут же понимает, что выдала себя. Если нашла сама — значит, выходила за пределы Парка, спускалась к морю. Конечно, без сопровождающих, нужны они больно! Пусть Королеве всего только семь лет, никто не станет ей перечить.
Женщина хотела улыбнуться — так много всего пробежало по лицу Лилии. Включая самое настоящее раскаяние. Но улыбаться не положено. Она молча извлекла из рукава тефан, одеяния, хлопушку для мух — золочёная рукоятка, шёлковые хвосты. Девочка молча склонила голову. Получила лёгкий, едва ощутимый удар хвостами — по затылку.
Будь с Королевой няня, досталось бы по–настоящему. Королеве.
— Королеве не пристало покидать Парк Времени в одиночестве, — произносит Лилия и выпрямляется. Видно, что ей обидно. Но характер не скрыть, не превозмочь.
— Я пойду, бабушка? — спрашивает Лилия почти робко. Женщина кивает. Девочка улыбается и уносится прочь, только камушки летят из–под сандалий.
Я знаю, куда она, думает женщина. Туда, где розы. Там можно плакать, и тебя никто не заметит. Я сама так делала.
Я сама так делала, думает она. И меня тоже звали Лилией. И зовут до сих пор. Рейон — на Старом Ронно означает «лилия».
Вначале их было пятнадцать. Пятнадцать девочек, самой старшей, Лиане, было одиннадцать. Ей, Лилии, через месяц должно было исполниться семь. Их выбрали, никому неведомо, как именно — и привезли в Сердце Мира, со всех уголков Империи. Все они знали точно: тех, кто пройдёт отбор, оставят во дворце. Учиться, жить и служить — Королеве. Невиданная удача и для них, и для их родителей. Ну а те, кто не справится, получат подарок (тоже неплохой) и вернутся домой. Но домой отправляли немногих, ведь в Сердце Мира не приглашают кого попало.
Всех цветов — Лиана, родом из Фаэр, казалась белой, как молоко, рядом с чернокожей Лилией, родом с юга Роан. Дразнилась, «какая же ты лилия?» — а сама никогда не видела настоящие, королевские чёрные лилии, а ещё обзывается! Тут же появилась их наставница, Айни (на Роан означает попросту «няня»), которая всем годилась в бабушки, а то и в прабабушки. Один раз улыбнулась и стало понятно: перечить ей не следует.
— Итак, милые мои, — Айни сняла с пояса короткую плётку, — теперь вы живёте при дворце. Те, кто окажутся умными и послушными, станут очень–очень важными дамами. — Лиана обвела окружающих взглядом и приняла такой надменный вид, что все прыснули, а няня усмехнулась. — Те, кто не справятся, могут навсегда остаться прислугой. Понятно?
— Никто из нашего дома не будет прислугой, — буркнула Фарри, бронзовокожая, откуда–то из этих мест. Как и у всех, у неё не было ещё настоящего имени, только детское. Фарри — «медвежонок». Так и есть — неуклюжая на вид, крепкая, молчаливая и с ужасно тяжёлой рукой.
Айни присела перед ней, улыбнулась.
— Да, моя дорогая. Ты сделаешь всё, чтобы этого не случилось, верно?
Фарри похлопала глазами и кивнула. Новый взрыв смеха — очень уж важной выглядела Фарри в этот момент. Айни выпрямилась, и улыбка исчезла с ей лица. Надолго.
— Забудьте всё, что слышали о себе, — Айни обвела всех взглядом. — Может быть, вы мечтали стать королевами и графинями, это никого здесь не интересует. Разговор у меня будет короткий. Будете послушными — я буду довольна. А когда я довольна, я очень добрая. Будете непослушными, — Айни взмахнула плёткой в воздухе, — я рассержусь. А меня лучше не сердить. Всё понятно?
Удивительно, но никто не издал ни звука. Не усмехнулся, не скорчил гримасу.
— Вот и хорошо, — Айни улыбнулась ещё раз. — Лилия, — поманила она самую маленькую пальцем. — Ты назначаешься старшей. Будешь следить за порядком. Спрашивать буду с тебя.
— И тебя все–все начали слушаться? — восторженно спросила Лилия–маленькая. Осторожно прикоснулась ладошкой к сухой, непослушной ладони Рейон. — Сразу–сразу?
— Нет, малышка, — улыбнулась прапрабабушка. — Почти никто. Но у меня сразу нашлось две подруги.
Когда Лилия успела подкрасться? Неужели она, Рейон, так увлеклась, что начала рассказывать всё вслух? Старость — не радость. Ну да ладно. Пусть послушает, ей самой было куда легче.
Ну конечно, никто не стал слушаться. Все тут были потомками королев, герцогинь, графинь, прочих важных персон. А она, Лилия? Дочь торговца? Фи–и–и… Тоже мне, главная! Роза, полностью подходившая детскому имени — вся такая колючая и на вид, и на язык — подошла к невысокой чернокожей Лилии и молча посмотрела ей в глаза.
— Никто не будет указывать мне, что делать, — заявила она. — Уж во всяком случае, ты не будешь! Кто у тебя родители? Торговцы?
Откуда она узнала? Ведь обещали, что никто и никогда не узнает, пока сами не скажут. Кто ей сказал, кто проболтался?