Шрифт:
Хлорофилия
Часть первая
1
– Очень хочется пить, – сказал Савелий.
– Держи. – Варвара протянула бутылку воды, обогащенной витамином А. – Утоли жажду жизни. Как тебе сегодня моя внешность?
– Я в восторге, – без восторга ответил Савелий. Он терпеть не мог интерактивный макияж.
– Разве я не сексуальная?
– Успокойся. Сексуальная.
Он прибавил ход и перестроился.
На
– Вблизи они выглядят просто ужасно. Чешуйчатые. Как будто из земли торчит змеиный хвост.
– А ты не разглядывай, – посоветовал Савелий. – И вообще близко не подходи. Примут за травоядную.
Варвара заметно обиделась и гордо выпятила грудь.
– Я что, похожа на травоядную?
– Нет. Но все равно.
– Говорят, она с каждым годом все выше. Трава.
– Да, – ответил Савелий. – Трава выше, тень гуще. Бледных все больше. Скоро мир рухнет. Останется только трава и те, кто живут выше сотого этажа. Китайцы и их подручные.
Варвара, невеста Савелия, никак не походила на травоядную женщину. Травоеды обоих полов – особенно если принадлежали к бледным слоям населения – всегда выглядели преувеличенно бодрыми. Они шутили и непрерывно пританцовывали, одевались небрежно и норовили создать очереди возле каждого дешевого уличного солярия. А Варвара, как и полагалось женщине с семьдесят пятого этажа, была томная, даже немного вялая. Эта специальная анемичность, неверность движений, манера говорить негромко и лениво считалась среди молодежи верхних этажей особым шиком. В комплект достоинств Варвары входили также красивые сильные плечи и высокие грудки, упругостью сходные с теннисными мячиками.
«У меня полно времени, – подумал Савелий. – Не свернуть ли на обочину? Не использовать ли даму по прямому назначению? Красивая девушка, все при ней, в редакции завидуют…»
На подъезде к Юго-Западной скоростной эстакаде – как обычно, как вчера и позавчера, как десять лет назад – глазам Савелия открылась огромная, в полнеба, ярчайшая (невозможно отвести взгляд) и при этом удивительно ненавязчивая, спокойных коричневых и зеленых цветов, голографическая инсталляция: стройная женщина с приятным лицом, бесконечно делающая один и тот же мягкий жест рукой, а над ней, под ней, сквозь нее, вокруг нее проступал, словно из воздуха, словно бы из самого здешнего жизненного уклада, основной лозунг, который уже много лет как объединял обитателей Москвы:
ТЫ
НИКОМУ
НИЧЕГО
НЕ ДОЛЖЕН.
И как обычно, как вчера и позавчера, как десять лет назад – Савелий улыбнулся и ощутил легкость. Все просто. Напиши в небе огромными изумрудными буквами простую фразу из пяти слов – и народ будет счастлив.
Здесь тебя все любят и ничего не ждут взамен. Здесь ты никому ничего не должен.
Никто никому ничего не должен. Никто не обязан. Никто не согнут под бременем необходимости.
На перекрестке в заторе. К открытому по случаю теплого сентябрьского дня окну машины подбежал полуголый дилер, очень бледный, очень веселый, типичный травоед со стажем не менее чем в пять лет; грудь, спина и плечи сплошь покрыты давно вышедшими из моды трехмерными татуировками.
– Четвертая возгонка, – пробормотал он, улыбаясь.
– Уйди, – попросил Савелий.
– Недорого, – продолжал бледный поставщик радости. – Могу за наличные, могу по дружбе.
Савелий закрыл окно. «Кому нужна твоя дружба, убогий? Я – Савелий Герц, специальный корреспондент журнала “Самый-Самый”, моего расположения ищут тысячи людей».
– Лично я, – заметила Варвара, – вообще никогда не разговариваю с бледными.
– По-твоему, они не люди?
Тем временем дилер, ничуть не смутившись, клоунской походкой направился к следующему экипажу, по пути поправляя болтающийся на поясе глушитель полицейских сигналов.
«Четвертая возгонка, – подумал Савелий. – Какая гадость». Вся московская богема уже год как не опускается ниже седьмой. И вот-вот обещают восьмую. А на девяностых этажах, в царстве самых богатых, уже в ходу девятая, и эта девятая возгонка, по слухам, – что-то удивительное. Капсулы замаскированы под таблетки витамина А, одной дозы хватает на два дня, и использованы особые эффекты: ни при каких обстоятельствах ты не выглядишь травоедом. Не подпрыгиваешь от приливов энергии, не отпускаешь остроумные шуточки, не улыбаешься, не размахиваешь руками и трижды в день ешь обычную пищу, как добропорядочный гражданин. Но внутри себя – там, где твоя душа, в глубине «я», в голове, в сердце, – там тебе так хорошо, как никому никогда не было.
Еще говорят, что шеф Савелия и Варвары, издатель и главный редактор журнала «Самый-Самый», могущественный и отвратительный Пушков-Рыльцев, безжалостный разрушитель чужих карьер, потомственный обитатель девяносто первого этажа, в три слоя покрытый натуральным шоколадным загаром, блестящий столетний ум, уже полгода сидит на девятой возгонке.
Но это слухи, распространяемые завистниками. Савелию точно известно, что старик не употребляет.
Тронулись. В зеркале Савелий успел увидеть, как дилер отпрыгнул на тротуар и растворился в толпе.
Корреспондент журнала «Самый-Самый» Савелий Герц проезжал через этот перекресток уже несколько лет. Утром и вечером один и тот же человек продавал тут мякоть травы – сначала вторую возгонку, потом третью, теперь у него есть и четвертая, а через год, надо думать, появится пятая.
«Почему его никогда не арестуют? Почему, – поражался Савелий, – я – профессиональный журналист, персона, информированная донельзя, – не понимаю скрытых механизмов распространения главного зелья трех последних десятилетий? Почему в век тотального контроля, когда объективы двадцати пяти конкурирующих друг с другом полиций простреливают каждый метр пространства, когда каждый смертный с младенчества имеет под кожей микрочипы, когда участники проекта “Соседи” сами с наслаждением контролируют собственную жизнь, – почему в то же самое время нищие бледные человечки, ничего и никого не опасаясь, на каждом углу готовы предложить тебе мякоть стебля в любых количествах? При том, что закон предусматривает десять лет тюрьмы за одну-единственную дозу?»
Ближе к центру Москвы трава пошла гуще. Находиться в тени было физически неприятно – Савелий прибавил ход.
Стебель рос на каждом свободном пятачке земли. Черно-зеленая чешуйчатая гадина двадцати пяти метров в поперечнике. И около трехсот метров высотой.
Стебли росли густо. Торжествующе покачивались на ветру. Отобрали все солнце. Заставили людей ощутить себя муравьями.
Савелий решил переключиться на что-нибудь более приятное и спросил:
– Как поживает твоя Маша?