Хмельная страсть
Шрифт:
– Согласен, - я ошарашенно киваю, понимая, что он совершенно прав. Да, против такого, как он мы не то, что не выстоим, нас даже на три секунды не хватит! Даже, наверное, самого Бурина, несмотря на то, что он боксер. Хотя… Это мысль, - надо будет его как-нибудь к мужикам затащить!
– Ну, и что скажешь? – Нобин, развлекаясь, начал поигрывать ножичком, который тоже оказался на столе, тогда как Забарский, кажется, и не думал меня отпускать. – Накаченные мышцы, несколько разворотов корпусом и умение материться еще ни разу не делает вас мужиками. О женоподобной дряни я вообще молчу.
–
– Нет, ну ты видел? – хохочет Нобин. – Сразу же, - научите! Мы, между прочим, в драках учились, а не к преподам за этим приходили! Да еще университетским! Эх, поколение! Все им на блюдечке и с голубой каемочкой! Научи, в рот положи и челюсть прижми, чтоб прожевать! В жизни, Глеб, все зубами вырывать надо! А уж сколько раз лоб разобьешь, - так и не сосчитать! Зато только так и можно чему-то научиться!
– Согласен, - Забарский меня отпустил, и я, медленно садясь на пятую точку на пол, стал растирать горло. – Только вот ведь если никто не научит, мы же такими и останемся. Барышнями, как вы говорите.
– Ну, да, - вздыхает Нобин. – А после эта цивилизация исчезнет на хрен, и снова появятся неандертальцы. Сильные и ловкие. И все пойдет сначала. До тех пор, пока настоящие мужики и женщины снова не вымрут, уступив место таким, как вы. – Вот, скажем, твоя женщина что умеет? Борщ-то хоть приготовит? Правильно, нет. Только ногти отращивать, как у курицы и даже круче и глаза красить. Ну, и папика богатого искать, чтобы силиконом закачаться. И все.
– Так что там у тебя с просьбой? – Забарский подает мне руку, помогая встать и одновременно ногой подтягивает к столу третье кресло. – Хотя, - нет. Не так быстро. Сначала – шашки.
– Чего? – как-то я явно чего-то недопонимаю.
– Ну, как – чего? В шашки сыграем, - Нобин хитро усмехнулся, пока Забарский пошел закрывать двери в их берлогу.
Глава 8
И деловито принялся раскладывать на шахматной доске рюмки.
– Играем десять партий, - он вытащил из шкафа бутылку водки. – Каждый раз, съедая пешку, нужно выпить эту самую рюмку, которая пешкой и будет. Выиграешь, - ну, скажем, хоть одну партейку, - послушаем, с чем ты к нам пришел. И- да, свалишься под стол, никто доставать не будет. Так и проваляешься, пока не отойдешь.
– Ты водку-то хотя бы в своей жизни пил? – Забарский спросил с участием, но явно насмешливым.
– Вообще-то нет, - честно признался я. Хотя, - не думаю, что это пострашнее вискаря. Те же сорок градусов, чего уж там.
– Ну-ну, - усмехнулся Забарский, наливая ее в рюмки. – Посмотрим, что получится.
– Рассказывай, - не стал дожидаться окончания партии Нобин, как только я « съел», а, вернее, выпил, первую шашку, закусив яблочком.
Ну, - что сказать? Партию я, конечно же, не выиграл. Зато рассказал все, что узнал от Кати. Что, в сущности, не так уж много. По мере рассказа и хода игры мой язык заплетался все больше, а лица моих преподавателей все сильнее мрачнели. И я даже не заметил, как уважаемые
Ни о каких десяти партиях речь, конечно, не пошла. Уже по окончании первой я только радовался, что сижу в кресле с подлокотниками, а не на стуле. Потому что, если бы мне было не за что держаться, свалился бы, как пить дать.
– Действительно, по делу, - признал Нобин, закрывая после первой же партии шахматную доску.
– Эй, я готов держаться, сколько надо, только бы вы помогли! – возмутился я, решив, что меня выставляют.
– Да поможем, что мы, по-твоему, звери, что ли, - буркнул Забарский, почесывая затылок.
– А… Как же ваше условие, - еле выговорил я.
– Ну, так просто нужно было проверить, из чего ты сделан, - усмехается Нобин. – Раз сел играть, а не ушел, расплакавшись, значит, стоит выслушать. А ушел бы, - так и пока! Знаешь, помогать стоит тем, кто ради результата что-то сделать готов. А тем, кто только канючит, чтобы помогли и сделали все за него, - одна дорога. На хер.
– Я готов делать! – я решительно выпячиваю грудь вперед. – Очень готов!
– Ну, что готов, - так это и слепому видно! – усмехнулся Забарский, выходя из подвала.
– На вот тебе телефончик, - Нобин что-то черкнул на отрывном листе. – Друг наш, хороший следак. Что-то тебе да подскажет. Сомневаюсь я, что тут адвокат дело вытянет. Тут следствие правильно провести надо. Хотя, - телефон хорошего адвоката я тоже тебе тут написал. Грамотный и надежный, только дорогой, собака. Но он того стоит. И все равно, - сначала к следователю, понял?
– Понял, - киваю так, что голова свешивается на грудь и как-то несильно хочет подниматься оттуда.
– Эй, студент, ты там живой? – вернувшись, Забарский затрусил мое плечо.
– Живой, - выдохнул я, очнувшись. Кажется, реально на какую-то минутку вырубило. – Спасибо!
– Ты ж только не сегодня, в таком виде к нему иди! – донесся вслед голос Нобина.
Но я уже не ответил, - главным моим занятием было сосредоточиться на ступеньках, которые почему-то никак не хотели поддаваться моим заплетающимся ногам.
Еле-еле выползаю на свет Божий, сжимая в руке свою бумажку, - вот прям в неравном бою заслужил свой трофей, и никак иначе! Где-то в груди начинает теплиться гордость за себя. Правда, она очень быстро сменяется мыслью о том, что меня в таком состоянии могут увидеть… Бля, я же под самым универом! И как мне бы еще теперь стать невидимкой и прошмыгнуть… А куда, собственно, мне прошмыгивать? Не до машины же…
Хотя… Может, там благополучно усну, и меня никто не заметит?
Но, - это я уж слишком размечтался! Да даже если и до завтрашнего утра просплю! Все равно – ни на пары в таком перегарно- помятом состоянии не пойдешь, ни домой не поедешь, - алкоголь еще хренову тучу времени будет оставаться в крови! И тогда придется сидеть в машине до обеда, чтобы все успели разойтись, - потому что с похмелья показываться кому-то на глаза ничем не лучше, чем вот такому, как сейчас… Так что мне? На стоянку такси пилить? Не так далеко по столичным, конечно, меркам, но я, бля, кажется, сейчас вообще никуда не дойду….