Хочу харчо (Рассказы, Монологи, Сценки, Пьесы)
Шрифт:
— То есть как это — выиграл? — тихо спросил папа, и его нос покрылся капельками пота. — Что выиграл?
— Холодильник! — сказал Славик и улыбнулся.
— Что такое?! — Папа как-то странно задрожал. — Холодильник?!.. Что ты мелешь?.. Откуда ты это знаешь?!
— Как — откуда? — обиделся Славик. — Я его проверил по газете… Там первые цифирки совпали… и остальные… И серия та же!.. Я уже умею проверять, папа! Я же взрослый!
— Взрослый?! — Папа так зашипел, что ежик, который вылез из-под
— Но я подумал, — испуганно сказал Славик, — я подумал, что холодильник у нас уже есть, а ежика нет…
— Замолчи! — закричал папа и вскочил с дивана. — Кто?! Кто этот мальчик?! Где он?!
— Он в соседнем доме живет, — сказал Славик и заплакал. — Его Сеня зовут…
— Идем! — снова закричал папа и схватил ежика голыми руками. — Идем, быстро!!
— Не пойду, — всхлипывая, сказал Славик. — Не хочу холодильник, хочу ежика!
— Да пойдем же, оболтус, — захрипел папа. — Только бы вернуть билет, я тебе сотню ежиков куплю…
— Нет… — ревел Славик. — Не купишь… Сенька и так не хотел меняться, я его еле уговорил…
— Тоже, видно, мыслитель! — ехидно сказал папа. — Ну, быстро!..
Сене было лет восемь. Он стоял посреди двора и со страхом глядел на грозного папу, который в одной руке нес Славика, а в другой — ежа.
— Где? — спросил папа, надвигаясь на Сеню. — Где билет? Уголовник, возьми свою колючку и отдай билет!
— У меня нет билета! — сказал Сеня и задрожал.
— А где он?! — закричал папа. — Что ты с ним сделал, ростовщик? Продал?
— Я из него голубя сделал, — прошептал Сеня и захныкал.
— Не плачь! — сказал папа, стараясь быть спокойным. — Не плачь, мальчик… Значит, ты сделал из него голубя. А где этот голубок?.. Где он?..
— Он на карнизе засел… — сказал Сеня.
— На каком карнизе?
— Вон на том! — И Сеня показал на карниз второго этажа.
Папа снял пальто и полез по водосточной трубе.
Дети снизу с восторгом наблюдали за ним.
Два раза папа срывался, но потом все-таки дополз до карниза и снял маленького желтенького бумажного голубя, который уже слегка размок от воды.
Спустившись на землю и тяжело дыша, папа развернул билетик и увидел, что он выпущен два года тому назад.
— Ты его когда купил? — спросил папа у Славика.
— Еще во втором классе, — сказал Славик.
— А когда проверял?
— Вчера.
— Это же не тот тираж… — устало сказал папа.
— Ну и что же? — сказал Славик. — Зато все цифирки сходятся…
Папа молча отошел в сторонку и сел на лавочку. Сердце бешено стучало у него в груди, перед глазами плыли оранжевые круги… Он тяжело опустил голову.
— Папа, — тихо сказал Славик, подходя к отцу. — Ты не расстраивайся! Сенька говорит, что он все равно отдает нам ежика…
— Спасибо! — сказал папа. — Спасибо, Сеня…
Он встал и пошел к дому.
Ему вдруг стало очень грустно. Он понял, что никогда уж не вернуть того счастливого времени, когда с легким сердцем меняют холодильник на ежа.
Беспристрастное мнение
Молодой автор вошел в кабинет редактора и положил на стол пухлую рукопись.
— Вот, — сказал он, — написал повесть. Долго думал, куда отнести, и решил отдать вам. Жду от вас самой беспристрастной критики. Мне Симонов так и советовал…
— Кто советовал? — переспросил редактор.
— Симонов, — спокойно повторил молодой автор. — Константин. «Жди меня, и я вернусь…», «Живые и мертвые»… Смотрели, наверное, фильм?
— Да нет, я знаю Симонова, — растерянно пробормотал редактор.
— Ну вот, — сказал автор, — он самый. Решительно советовал напечатать в вашем журнале… Так сказать, поднять уровень прозы…
— Мда, это будет очень хорошо! — сказал редактор. — Я обязательно прочту. Зайдите ко мне через неделю.
— Через неделю? — удивился автор. — Да что вы, Федин эту повесть за один день прочел. Не мог оторваться.
— Кто?! — ахнул редактор.
— Ну, Федин! Константин. Только не Михайлович, как Симонов, а Сергеевич. Ну, «Первые радости», «Костер»… Знаете, наверное?
— Еще бы! — сказал редактор. — Только он Александрович, а не Сергеевич.
— Ну вот видите… Александрович с восторгом отзывался. «Неси, говорит, в журнал, и пусть прямо в набор отсылают».
— Так! — вздохнул редактор. — Конечно, если сам Федин… Тогда конечно… Только все-таки я хотел бы сначала ознакомиться.
— Ну что же, — обиженно сказал автор, — знакомьтесь. Одно заглавие чего стоит. Твардовский как увидел заглавие, так прямо весь загорелся. Твардовского, надеюсь, знаете?
— Слышал! — сказал редактор. — «Василий Теркин», «Страна Муравия»…
— Вот, он самый! — обрадовался автор. — Как увидел заглавие, так аж весь задрожал. «Немедленно, говорит, отдайте это в „Новый мир“!»
— Что же вы не отдали? — огорченно спросил редактор.
— Да нет, я решил в вашем журнале напечатать. Не все же «Новому миру». Надо и вам интересные вещи. И у Леонова такое же мнение…
— Ах, у Леонова тоже!
— Да. И у Шолохова. Все в один голос советовали отдать вам.
— Ну что же, — сказал редактор, вытирая пот со лба. — Это очень приятно… Только, знаете, я эту повесть не возьму!
— Почему? — удивился автор.
— Ну ее к богу… Вдруг она мне не понравится?! И это после таких авторитетных мнений. Я же с ума сойду… С работы уволюсь…