Хочу начать сначала
Шрифт:
Но удача была на моей стороне. Гермиона положила его голову к себе на грудь и обняла за плечи.
– Спеть тебе колыбельную? – тихо спросила она, целуя его в лоб.
Драко только моргнул и слабо кивнул головой, оплетая ее талию руками.
Мягким голосом Гермиона затянула, пожалуй, самую известную колыбельную, Брамса. Тетя Петуния пела ее Дадли даже в годы полового созревания.
«Сейчас я спою тебе колыбельную,
А потом — спокойной ночи.
В небе ярко светят звезды,
Беспечные цветы,
Обвитые
Убаюкивают тебя до утра.
Сейчас — колыбельная,
А потом — спокойной ночи.
В небе ярко светят звезды,
Беспечные цветы,
Обвитые вокруг твоей головки,
Убаюкивают тебя до утра.
Закрой глаза и отдыхай,
Пускай благословенны будут эти часы.
Закрой глаза и отдыхай,
Пускай благословенны будут эти часы.
Спокойной ночи, милое дитя,
На белых простынях
Отдыхай,
Видя во сне небо.
Когда вернется день,
Ты снова проснешься.
Когда вернется день,
Ты снова проснешься.
Сейчас — колыбельная,
А потом — спокойной ночи.
В небе ярко светят звезды,
Беспечные цветы,
Обвитые вокруг твоей головки,
Убаюкивают тебя до утра».
(Brahm’s lullaby, «Колыбельная Брамса», перевод – Наталья Василёнок)
Когда Гермиона закончила петь, Драко уже крепко спал.
– Все будет хорошо, любимый, все будет хорошо, - прошептала она и закрыла глаза.
Меня прошиб холодный пот. Гермиона Грейнджер назвала Драко Малфоя «любимым»… У них были… ОТНОШЕНИЯ. Я долго пытался понять, что же было между МНОЙ и Гермионой до того, как она потеряла память. Отношения? Едва ли секс каждые два-три дня можно назвать так. Встречаясь в затертых маггловских отелях, мы никогда не разговаривали, быстро снимали одежду, занимались быстрым сексом, быстро одевались и неловко расходились до следующего раза. И вот я смотрел на них… таких разных, людей, которые когда-то ненавидели друг друга, людей, которых, наверное, даже Луна не могла бы представить вместе. Людей, теперь любящих друг друга…
Последняя фраза звенела в ушах так, что я больше уже ничего не слышал. Даже не убедившись, что Гермиона спит достаточно крепко (за слизеринца волноваться не было нужды, наверняка, она дала ему зелье сна без сновидений), я аппарировал.
***
Сигнальное заклинание у Рона в квартире заверещало сразу, как я там появился. Через секунду на кухне появился мой заспанный друг собственной персоной.
– Кто здесь? – громко спросил он, не включая свет, но крепче сжимая вытянутую палочку.
Со светом он, пожалуй, был прав: лампа бы больше помогла мне, чем ему, но только потому, что я так и не скинул мантию-невидимку.
– Все нормально, это я, - серебристая ткань устало сползла с моих плеч, когда я зажег Люмос.
– Гарри! – Рон удивленно опустил палочку. – Час ночи, я думал, сегодня-то
– Выпить есть? – хмуро спросил я и начал лазить по кухонным шкафчикам. Не знаю, с каких пор я начал решать проблемы алкоголем. Наверное, так было… проще. Хотя бы какое-то время не думать ни о чем… и выговориться.
– Нижний шкафчик слева, - подсказал Рон, потирая сонные глаза.
– А, точно, - я достал НЕТРОНУТУЮ бутылку огневиски.
Как-то внезапно оказалось, что Рон из нас троих самый сильный. По крайней мере, психологически. Его слезы я видел всего два раза в жизни: когда умер Фред и на его же похоронах. Не то чтобы я ревел постоянно, но для Рона… все было иначе. Он был готов выстоять со своими родными и друзьями на поле боя. До самой смерти. Я же был сторонником концепции «умирать, так лучше одному», а все, кого я люблю, пусть будут подальше, в безопасности.
Взяв два стакана и бутылку я переместился в гостиную. Разлил огневиски и предложил Рону. Чокнулся с ним и залпом выпил алкоголь. Налил еще.
– Ты… в порядке? – Рон даже не пригубил.
Я выпил еще одну порцию и не поспешил закрыть бутылку.
– Переживаешь из-за миссис Малфой? – допытывался друг.
– Ты бы видел его глаза… - я собирался выпить снова, но, подумав, поставил стакан обратно на столик.
– Малфоя? – удивленно посмотрел на меня Рон, не веря, что я действительно могу сочувственно говорить о слизеринце.
– Как будто у него в жизни ничего не осталось… - я продолжал смотреть в одну точку.
– Ты о Драко Малфое, я правильно понял? – нажимал Рон.
Я посмотрел на друга и кивнул. Кажется, он собирался разразиться тирадой о том, что Малфой заслужил то, что имеет, и как я могу жалеть такого подонка, как он, но потом закрыл рот и потянулся за своим стаканом огневиски. Молча чокнулся со мной и залпом поглотил горячительную жидкость. Я знал, о чем Рон в этот момент подумал. О Молли и Артуре. Наверняка, вспомнил наш пятый курс, когда его отец дежурил в Министерстве, как его чуть не убили…
В любом случае, мы оба поняли, что Малфой потерял все… И дело было далеко не в особняке, фамильном состоянии, даже не в статусе, которого Драко лишился уже давно. Всем этим он перестал дорожить в тот самый момент, когда смотрел на меня в Малфой-Мэноре в кошмарную ночь смерти Добби. Жаль, что Слизеринский Принц так долго не мог понять, что для него действительно важно. И что для него важно теперь? Гермиона? Но как? Когда? И тут до меня дошло… Я вспомнил наш разговор в баре. Тогда мне не хватило одного шага до истины. Уже так давно… Но что случилось в Новый год? Мне хотелось расспросить Гермиону, и в то же время я знал, что нельзя этого делать. А может… может, так оно и лучше? Она хочет быть с ним, она поможет ему справиться, но… Твою же мать, почему все так сложно?!