Хочу тебя напрокат
Шрифт:
— Всегда твой.
Это легко. Но мне нужно признаться не только в том, что я развёлся. Есть и другие нюансы, о которых умолчать нельзя.
Не имею права.
Мы и без того потеряли три года времени, из-за недомолвок, обид и неискренности.
Если я сейчас утаю часть правды, я навсегда буду в глазах Ди не мужиком, а хер знает кем.
Будет больно. Будет трудно.
Но искренность в итоге выигрывает.
Хочется в это верить.
— У меня не было секса с Люськой уже очень и очень давно.
—
— Нет, будем. Я же знаю тебя, ревнулька. Ты будешь думать об этих трёх годах и накручивать себя, представлять эти ночи и дни без тебя. Будешь думать, что я Люську на член натягивал…
Ноздри точёного, узкого носика Дианы трепещут. Так и думал, что не ошибся. Обижается, малявочка сладкая… Ревнует!
— Последний раз секс с Люськой у меня был года три назад. Ещё когда я в доме Клима жил и притащил её, лишь бы себя от мыслей о тебе отвадить.
— Не может быть!
— Больше ничего не было. На крови поклясться могу, если не веришь. Я женился на ней только ради ребёнка и сразу же очертил границы. Мы были семьёй только на публике и ради сына. Не скажу, что Люська ко мне в трусы залезть не пыталась. Пыталась! Много раз. Но я её отшивал. С ней у меня ничего не было, — перевожу дыхание. — Другой постоянной женщины у меня тоже не было. В мыслях только ты. Всегда.
— Хочешь растопить моё сердечко так, чтобы я на тебе окончательно расплавилась и потекла? — спрашивает с коварной улыбкой и так на моих бёдрах призывно ёрзает, что и гадать не надо, какую реакцию во мне вызывают её соблазнительные движения.
Член мгновенно подскакивает.
— Я хочу быть с тобой откровенным. Извиниться за то, что сделал тебе больно.
— Разрешаю, — прижимается теснее, целует щёку и перебирается вверх, начиная эротично покусывать мою шею.
Диана покусывает и дразнит кончиком языка мочку, вызывая прилив ещё более сильного желания.
— У тебя очень… очень хорошо получается извиняться в постели. Хочу твои извинения с поцелуями…
Мозги начинают плавиться. Я уже почти ничего не соображаю. Представляю вкус её влаги на своём языке и почти теряю связь с реальностью.
Ещё больше меня подстёгивают узкие длинные пальчики Дианы, справляющиеся с пуговицами на моей рубашке. Её губы — жаркие и влажные, она горячо целует мою грудь, спускаясь ниже и ниже.
Будь я конченым эгоистом, насладился бы моментом. Позволил очертить дорожку вниз, по прессу, до самого члена. Позволил бы ей отсосать, трахнул бы в ротик и между ножек — тоже…
Отложил сложные разговоры на потом.
Но я не хочу, чтобы Ди чувствовала себя использованной или обманутой мной.
Хватит с нас этого дерьма…
Перехватываю её повыше и усаживаю, запирая лицо в ладони.
— Постой. Есть ещё кое-что. Ты должна знать… Это серьёзно.
Диана замирает и хмурится, поняв по тону моего голоса, что я не шучу.
—
— Я развёлся с Люськой. Но Тимур… Тимур остался при мне.
— Что-что?! Как это?!
Диана вскакивает с моих колен и делает несколько нервных шагов в сторону. Она садится в кресло, стоящее напротив, и требовательно смотрит в глаза:
— Я чего-то не понимаю.
— Всё это время я находился при Тимуре. У него в мозгу нашли доброкачественное образование. Ему сделали операцию…
Диана бледнеет при этих словах. Она сама недавно потеряла отца из-за рака и знает, какая страшная эта болезнь. Сейчас она сопереживает мне и тесно переплетает пальцы.
— Мне жаль, Хан. Реально жаль. Тимур ещё такой маленький! — говорит искренне и смахивает слезинки. — С ним всё хорошо?
— Да, операция прошла успешно. Не хочется благодарить неприятности, но именно после авариии и обнаружилось это заболевание. Врач говорит, что мы счастливчики, и всё будет хорошо.
— Я очень рада, теперь я понимаю, что тебе было просто не до меня. Я знаю, как съедают, выматывают больницы и страшные диагнозы. Но почему ты мне ничего не сказал? — спрашивает Диана с обидой. — Почему? Я бы поняла тебя. Поняла и не стала обижаться. Или ты считаешь меня ещё слишком глупой? Хан, чёрт бы тебя побрал! Я не знала, что и думать, когда ты пропал и не стал даже звонить мне. Я накрутила себя, от чужих людей узнала, что твой сын в больнице, но без подробностей!
— Я решал проблемы, Ди. На меня столько всего навалилось, я по-мужски рассудил, что должен избавиться от самых сложных из них, и лишь потом — к тебе.
— Вот только этим ты меня обидел! Ощущение, будто я тебе нужна только для того, чтобы потрахаться! Приезжаешь лишь ради этого! — говорит со слезами на глазах.
— Маленькая, не думай так плохо обо мне. Я… же люблю тебя.
Чёрт, я обескуражен напором Ди и её пылкой речью.
— Я не маленькая, Хан. Я уже взрослая и тебе нужно принять это. Я уже не та девчонка из прошлого!
— Но характер у тебя всё тот же, взрывной…
— Возможно, — пожимает узкими плечиками. — Но и ты всё тот же… закостенелый старый остолоп!
— Значит, старый…
— Ещё какой! — говорит с улыбкой. — Мой сексуальный старикашка.
— Я тебе сейчас покажу, как у этого старика на тебя член дымится.
— Сильно? — спрашивает с придыханием.
— Штаны чуть не прожёг. Но если ты говоришь, что я к тебе только ради секса, то так и быть, вручную придётся жар сбрасывать. Что ж… Мне не привыкать дрочить, думая о тебе, да? — смотрю на Диану, понимая, что нас заводит этот разговор.
Диана скользит взглядом в сторону дверного замка и явно думает о том, чтобы закрыть дверь изнутри, но потом прикрывает глаза на несколько секунд.