Шрифт:
Пролог
Пронзительный визг шин ударил по ушам. Вздрогнув, я оторвалась от чтения книги. Заложив пальцем страницу, выглянула в окно, с трудом удерживая челюсть от падения.
Возле входа в кафе затормозила кроваво-красная «Феррари» с открытым верхом! Таких машин в нашем городке отродясь не водилось, тем более возле нашего заведения.
Сначала мне показалось, что в салоне всего один человек – водитель. Но он сразу снял руку
Женщина, чья голова как раз была в районе паха водителя, поднялась, и, судя по тому, как облизала влажные губы, не была против такого времяпровождения.
Я хотела отпрянуть от приоткрытого окна, когда услышала громкое:
– Херово!
Водитель «Феррари» вышел из машины, продолжив поправлять брюки.
– После такого отвратительного минета мне жизненно необходим хороший кофе!
– Что? – прошептала я, с ужасом оглядываясь на барную стойку.
Он приближался. Уверенно и неотвратимо, как айсберг на беззащитный маленький кораблик в моём лице. Плавный, текучий, вальяжный… Наши мужчины никогда так не ходили.
Я много чего знала о тех, кто живёт в больших городах, но, к сожалению, исключительно из книг, так как будни девушки-баристы в придорожной забегаловке располагают к другому. Этот точно был нездешним.
Высокий, красивый, одет в брюки и белую рубашку с сильно подкатанными рукавами и тонким галстуком – почти ниточкой. Смешно. Всё такое маркое и неправильное, не для этого места.
Когда он совсем приблизился, я перебежала за стойку и натянуто улыбнулась.
Мужчина вошёл, небрежно скользнув взглядом по бедной обстановке кафе. Его губы изогнулись, символизируя презрение.
«Сейчас уйдёт» – подумала я.
Но нет. Он нашёл меня взглядом, прищурился, поправил растопыренной пятернёй светлые, практически платиновые волосы, и кривизна губ превратилась в удивительно притягательную улыбку.
Вышло это всё настолько порочно, что у меня сбилось дыхание.
Раньше я думала, что воплощением греха должна быть внешность жгучего брюнета, но мужчина передо мной был полной противоположностью. Тот неповторимый оттенок белизны и пепла, о котором мечтают все крашеные блондинки, его необычайно красил. Он казался бы ангелом, если бы… не открывал рот.
– Эспрессо. Только нормальный, – чуть растягивая слова, произнёс мужчина, глядя на меня ярко-зелёными глазами. – Порадуй меня, крошка! Зёрна хорошие?
К счастью, а может, к сожалению, едва ли не единственное, на чём не экономил владелец, был как раз кофе! Всё же покупали у нас в основном его.
Но если учитывать на какой машине ездит этот тип… м-да.
– Надеюсь, что вам понравится, – как можно спокойнее произнесла я, кладя книгу плашмя и вытирая внезапно вспотевшие ладони о передник.
Мужчина перегнулся через стойку, глянул сначала на книжку, а после…
– Классика? Интересно?
Варить кофе и не дёргаться под внимательным взглядом этого странного клиента оказалось непросто, и всё же я нашла в себе силы кивнуть.
– Неожиданно.
Разговаривать с этим типом о своих литературных предпочтениях не хотелось, но клиент есть клиент. Я почти выдавила улыбку, чтобы ответить чем-нибудь нейтрально вежливым, но наш чрезвычайно интересный диалог прервал капризный голос из машины:
– Люц, возьми мне мне мокачино.
– Ты ничего не перепутала, Моника? – спокойно и без агрессии ответил… Люц?
С трудом сдерживая улыбку, я поставила перед ним стаканчик.
– Люциус, ну пожалуйста!
Люциус… Ну и имечко – мурашки по коже.
– Сделать мокачино? – тихо спросила я, почему-то не отрывая взгляда от того, как чётко очерченные губы мужчины касаются края стакана и пробуют сваренный мною напиток.
Он чуть прикрыл свои необычные глаза и выдохнул:
– Божественно. Насыщенно, терпко, с горьковатым послевкусием. У тебя волшебные ручки.
– С-с-спасибо, – чуть запнулась я.
– И ноги неплохие. Как насчёт того, чтобы прокатиться однажды тёмной ночью? – блондин чуть подмигнул мне правым глазом, а я задохнулась от возмущения…
– Люциус! – снова возмущённо заорали из «Феррари». – Неужели я мало для тебя сделала и не заслужила кофе?
Мужчина даже не обернулся, продолжая сверлить взглядом меня, мои руки, плечи, грудь под передником. И я впервые в жизни пожалела, что не могу спрятаться под стойку.
– Так сделать мокачино? – единственное, что сумела вымолвить я, чтобы совсем не потерять лицо.
И Люциус рассмеялся. Тихо и небрежно.
– Ты прекрасна, крошка, – почему-то произнёс он и окинул взглядом стойку. Нашёл на ней картонную коробочку с говорящей подписью «На мечту!», открыл бумажник и достал… сотню долларов! Бросил в коробку, подмигнул и быстро пошёл к машине. Уже у капота развернулся, и бросил мне:
– Я тебя запомнил. В твоих интересах поступить так же.
– Этого много…
Дальше он не слушал. Сел в свою агрессивно-красную машину, одной фразой закрыл рот скандальной Монике и уехал.
Взял и уехал, только пыль столбом.
А я так и стояла за стойкой в пустой придорожной кафешке, куда заезжают редкие водители, и смотрела в растворявшийся след.
Может мне вообще померещилось? Но нет, сто баксов были настоящими.
– Рут! – крикнула я, задумчиво покусывая ноготь на указательном пальце и разглядывая мелькающую полосочку, требующую продолжения написания резюме. – Как называется способность хорошо общаться даже со всякими негодяями-клиентами?