Хочу жить и умереть
Шрифт:
Неожиданно появился ещё один персонаж, Олеся с трудом узнала водителя, и стащил насильника с девушки.
– Ты что сдурел?! Тебе, кто девку позволил трогать?!
– Да ладно, я её разочек всего-то и трахнул, – оправдывался пособник водителя. – Чего от неё убудет что ли. Всё равно хозяин приказал её не кормить, воды не давать. Она так долго не протянет. Подыхает уже. Ты бы сам её попробовал… Чего добру-то напрасно пропадать. Девка что надо – грудастенькая, ноги длинные.
– Ладно… – согласился водитель. – Сегодня хозяин вряд ли приедет.
Водитель
– Э! Ты чё! – взревел водитель и хлестнул девушку рукой по лицу. Та не прореагировала. – Всё померла… Ясное дело без пищи и воды сколько дней держалась… Ладно завтра на рассвете похороним в лесу.
– Ну, дай я её трахну напоследок! – взмолился пособник.
– Тьфу, ты! Извращенец поганый! Я и забыл, что ты – некрофил! Трахай! Наслаждайся, пока она ещё тёпленькая!
Он быстро скинул джинсы и взгромоздился на Олесю.
… – Вставай… вставай… – Олеся услышала знакомый голос сквозь пелену забытья. – Тебе надо идти.
Перед девушкой стояла Ирина Ильина, мама Натальи.
– Ирина Николаевна, это вы?! – удивилась Олеся. – Я что же умерла?
– Ещё нет… Но умрёшь, если не выберешься отсюда… Вставай…
Олеся очнулась. Попыталась в который раз языком вытолкнуть кляп, но тщетно. Девушка осмотрелась: она лежала на полу посреди бедно обставленной деревенской комнаты. Её мучителей рядом не было. Видно решили, что она умерла…
Девушка пошевелила ногами, затем руками. Руки, затянутые верёвками практически потеряли чувствительность. Она подвела связанные руки под колени, прижала колени к груди и потом, изогнувшись, перекинула руки вперёд. Благо помог навык танцев и тело, хоть и было измучено, всё же не потеряло гибкость.
Затёкшими руками Олеся вынула кляп изо рта, затем, теребя зубами узел, начала освобождать связанные руки от верёвки. Наконец, ей удалось освободиться от пут.
Затем она помассировала руки, чтобы они обрели былую чувствительность. Олеся ещё раз осмотрелась, с трудом, превозмогая боль, встала на ноги и подошла к окну. Задвижки деревенского окна поддались ей легко. В распахнутое окно ворвался январский ветер, обжигая обнажённое тело девушки.
Олеся, недолго думая, стащила скатерть со стола, стоявшего у окна, и прикрылась ею, как пончо. Через несколько мгновений, она уже бежала прочь от дома.
Глава 9
Олеся, не разбирая дороги, из последних покидавших её сил бежала, куда глаза глядят, подальше от страшного дома. «Дальше, дальше… Ещё дальше… Только бы не упасть… Только бы добраться до шоссе… Хочу жить… Хочу жить!!!» – лихорадочно думала Олеся.
Наконец, до её слуха донесся звук мотора, где-то впереди мелькали редкие огоньки автомобильных фар. Девушка брела из последних сил, затем ползла… Наконец, она достигла обочины дороги и легла прямо на снег. Она не чувствовала боли, не ощущала холода, хотя и была практически обнажена. Она жадно хватала снег ртом, не в состоянии утолить мучившую её жажду. И когда ей это удалось, поднялась во весь рост и вышла на шоссе.
…Андрей Баринов, журналист местной газеты, возвращался на своём раздолбанном видавшем виды автомобиле домой. Настроение было поганым: шеф в очередной раз завалил его материал. К тому же поставил условие: газете нужна сенсация! Ищи Баринов, не найдёшь – уволю!
Баринов мирно покуривал сигарету, рулил себе потихоньку, езда по подмосковным дорогам по ночам – дело отнюдь не шуточное, требует определённой сноровки. И вдруг свет его автомобильных фар выхватил на дороге странную фигуру. Андрей посигналил, но фигура продолжала стоять прямо на пути следования его машины.
Баринов, чертыхаясь, затормозил. Взял бейсбольную биту, излюбленное средство обороны в здешних местах, открыл дверцу машины.
– Тебе чё жить надоело, придурок? – выкрикнул он, обращаясь к фигуре.
Однако фигура не ответила, а стала медленно, покачиваясь, приближаться. Наконец, Баринов разглядел: перед ним – женщина, замотанная в старую тряпку.
– Мать честная! Вот только наркоманок мне не хватало!
Баринов вышел из машины, захлопнул дверцу. Залихватски размахивая битой, он приблизился к наркоманке, намереваясь, очистить проезжую часть.
– Помогите мне… помогите… – неожиданно взмолилась наркоманка.
– На дозу денег не дам! – отрезал Баринов. – Пошла вон с дороги!
– Мне не надо денег… Отвезите меня в полицию…
Баринов, как человек опытный, десять лет он вёл раздел криминальной хроники, понял: перед ним – явно не наркоманка, а жертва насилия.
– Господи! Милая ты моя… как же тебя угораздило?
– Меня похитили… – пролепетала Олеся и начала оседать, силы окончательно покинули её.
Баринов подхватил девушку и тут понял: она практически голая, если не считать тряпки, которая при ближайшем рассмотрении оказалась скатертью.
– А вот и сенсация, сама в руки упала!
Баринов уложил измученную девушку на заднее сидение машины и прикрыл своей курткой.
– Поедем, милая, ко мне… Там всё и расскажешь.
– А ты кто? – едва слышно произнесла Олеся.
– Журналист из местной газетёнки, зовут Андреем, – ответил Баринов и завёл машину. – Всю жизнь пишу про всякую дребедень. Типа кого-то избили, зарезали, ограбили… Хочешь про тебя напишу…
– Нет… Ты лучше дай мне поесть, меня несколько дней годом морили.
– Честно говоря, у меня в холодильнике – шаром покати. По дороге заедем в магазин. Куплю, что только пожелаешь.
– Мне всё равно… Купи еды… – пролепетала Олеся и отключилась.
Баринов сдержал обещание: заехал в придорожный супермаркет, торгующий стандартным набором: спиртное, сигареты, пиво, чипсы, сухарики, копчёная колбаса хрен знает какой давности… К счастью Андрей увидел на витрине свежезавезённые салатики с кальмарами в баночках. Он купил пару салатов, вина, колбасы, коробку конфет, кофе и печенье. Пока он делал покупки, Олеся спала в машине, угревшись под курткой.