Ходок 6

Тув Александр Львович

Однако же, дело было не в таинственном источнике доходов Витуса Иддера. Дело было совсем в другом. О том, что портрет Витуса появился на платке морской ведьмы, Свэрту Бигланду стало известно в тот же день. Несмотря на то, что дела бездарных мало его волновали, информаторов у него хватало. Другое дело, что обычно такая информация проходила мимо внимания главы Гильдии Магов. Вот вас интересует, кто какой куличик сделал в той же, пресловутой, песочнице, или кто у кого отобрал лопатку и как при этом рыдал обиженный? Вот и его так же интересовали внутренние дела бездарных, не касающиеся интересов Гильдии Магов. Но, не в этот раз.

То, что белокровие неизлечимо, было общим местом - истиной, так сказать,

в последней инстанции, известной любому человеку с дипломом лекаря, хоть магу, хоть бездарному. И все же, Свэрт испытал некую неловкость, признаваясь в этом Змею. Как ни крути, а тот факт, что он - лучший целитель Бакара, если не всей Акро-Меланской Империи оказался не в состоянии помочь, настроения и самоуважения ему не добавлял. Однако, жизнь похожа на зебру - черная полоса сменяется белой! Настроение главы бакарской Гильдии Магов резко улучшилось, когда, явно в связи с этим делом, вдруг, всплыло имя Витуса Иддера. Ушедший в подполье маг, судя по всему, нашел какой-то подход к лечению белокровия, иначе его лицо не появилась бы на платке морской ведьмы.

Проанализировав сложившуюся ситуацию, глава бакарской Гильдии Магов ощутил кладоискательский азарт. Точнее... не совсем кладоискательский. Не он откопал сундук с сокровищами, но он узнал про находку и теперь смотрел в спину счастливца, с натугой извлекающего сундук из ямы. А с кладами все не просто - главное не найти, а сохранить. В чьем подвале, в конце концов, осядет заветный сундучок - тот и кладоискатель!

Главный бакарский маг был умным человеком и прекрасно понимал, что не все знает об окружающем мире, и что все знать невозможно. Все знает только Творец. И то, что ни он, ни другие, известные ему, маги-лекари и просто лекари не умеют лечить белокровие, вовсе не означает, что болезнь неизлечима.

И раз ведьмины экзерсисы с шаром привели к такому неожиданному результату - значит в этом что-то есть. Списывать на случайность появление портрета Витуса Иддера на платке мог бы только полный болван, коим Свэрт Бигланд никоим образом не являлся. Своя же позиция в этом деле представлялась ему идеальной - он ничем не рисковал, а выиграть мог многое.

Если Витус потерпит фиаско, в чем Свэрт сильно сомневался - ведь не зря же гадательный шар указал на него, хотя... в жизни всякое бывает, то, как говорится - и хрен-то с ним! Живем, как жили. Но, вот если он сумеет вылечить Делию... Вот здесь-то и начнется политика. Если Витус потерпит сокрушительный успех, его следует незамедлительно принимать в Гильдию, лицензировать и брать на работу в клинику. Такое научное открытие не может быть сделано в Бакаре без участия лучшего мага-целителя всех времен и народов Свэрта Бигланда! Пусть не им лично, а его лучшим учеником, но в его клинике!

В случае же, если Витус заартачится, его следует убить. Третьего не дано. Оставалось только надеяться на его природный ум и благоразумие. В любом случае, или Свэрт получит талантливого лекаря в свою клинику, или этот лекарь исчезнет и все останется, как было. Риска никакого, но хотелось бы успеха. Очень хотелось! Но, для начала, нужно было обеспечить вундеркинда всем необходимым для работы. И если ему требовалась "Пирамида Света", ее надо было предоставить.

Все эти соображения были очевидны обоим магам, сидящим в кабинете главы бакарского отделения Гильдии Магов.

– Что будем делать?
– поинтересовался Индис.

В ответ Свэрт только развел руками, как бы говоря: "А что, могут быть варианты?", однако уточнил:

– Найди мальчика и просвети.
– А когда Индис был уже в дверях, добавил: - Только не бесплатно, а то он не поверит.

*****

Авантюра

не удалась - "дядюшка" Свэрт на дешевый развод не клюнул. Правда, Карст на это особо и не рассчитывал, но другого плана действий у него просто не было, и хотя фиаско было вполне себе ожидаемо, но настроение, все равно, опустилось ниже плинтуса. Покинув Дворец Магов в расстроенных чувствах, Карст Итал уселся в свой экипаж и медленно и печально направился туда, куда направляется любой истинный бакарец, когда душа его смятенна, а он хочет вернуть себе утраченный душевный покой, а именно - на Королевскую набережную.

Для коренных жителей Бакара Королевская набережная являлась таким же сакральным местом, как Невский проспект для коренных петербуржцев - тех, которых, несмышлеными карапузами, их няни, бабушки и мамы водили гулять в Летний сад и первыми сознательными впечатлениями которых были кони на Аничковом мосту, гранитная набережная Фонтанки, Цирк, Михайловский замок, решетка Летнего сада и, наконец - сам сад.

В память же юных бакарцев навечно впечатывался монументальный фасад дворца адмирала Дидэгуса, ажурная решетка сада ресторана "Радуга" и сам ресторан, сильно смахивающий на королевский дворец в Мадриде, о чем юные бакарцы, разумеется, не догадывались, дворец Великого Князя, конная статуя Императора Клавдиана - собирателя земель, монументальный фонтан Августина и прочая, прочая, прочая...

Немного прокатившись, Карст расположился за столиком уютного открытого кафе, с прекрасным видом на набережную. После короткого совещания с официантом, материализовавшимся у столика в ту же секунду, как маг устроился в кресле, а может даже за мгновение до этого события, они пришли к консолидированному мнению, что для этого времени суток, когда относительная утренняя прохлада сменяется дневным зноем, лучше всего подойдет терпкое исфанское вино, кабирский сыр, составляющий неразрывную пару исфанскому терпкому, и черный ароматный кофе, бодрящий и оживляющий до такой степени, что мог бы использоваться некромантами для подъема мертвецов.

Получив заказ, Карст пригубил вина, съел крохотный кусочек сыра, запил это великолепие глотком крепчайшего, черного-пречерного кофе и впал в не менее черную меланхолию. Причина ее была банальна - маг не знал, что делать дальше.

Если называть вещи своими именами, то с прискорбием следует признать, что Свэрт Бигланд его послал. Мягко, ненавязчиво, можно сказать - нежно, но послал. А в каком направлении продолжать поиски, Карст, просто-напросто, не представлял. Перед его внутренним взором замаячил тупик, в виде огромной, жирной задницы. Ввиду отсутствия альтернативы, придется обращаться за помощью к отцу, а это не самый лучший ход. Это - худший ход, но, к сожалению, единственный, который просматривается.

Дело осложнялось тем, что Эрфан Итраван был человеком честным, неглупым и дотошным. Повадками походил на бульдога - если вцепится, то мертвой хваткой - оторвать можно только вместе с челюстью. Он, впрочем, как и Свэрт, в сказочку со Львиной пещерой ни разу не поверит. Но, в отличие от главы Гильдии Магов, которому все это параллельно - как совсем неправильно представлялось юному банкиру, папаша начнет копать. Выяснится связь Карста с Гистасом Грине.

Отец на этом не остановится, начнет выяснять, как образовалась эта противоестественная, с его точки зрения, связь. А как иначе он может отнестись к тому, что маг служит бездарному нелегально, без ведома Гильдии? В лучшем случае, это противоестественная связь, в худшем - предательство! Наверняка выпытает подробности - он сможет... Всплывут обстоятельства вербовки. Карст помотал головой и даже тихонько застонал, представив, какой грандиозный скандал закатит ему папаша - человек твердых моральных принципов, верящий в братство магов и прочую, тому подобную, романтическую хрень.