Ходок IV
Шрифт:
– Семьдесят пять!.. Дешевле только трахнуть пьяную русалку!..
– Двадцать пять!.. Акулий плавник тебе в гланды!..
– Семьдесят!.. себе в убыток, но уж больно корабль красивый… жаль если криворукие уроды разобьют его об причальную стенку…
– Ты разорить меня хочешь!?.. – грозно набычился командор. – Двадцать семь!.. осьминожью мочу тебе вместо пива!..
… здорово Шэф торговаться умеет…
… и ругается тематически…
… капитан Врунгель, блин!..
…
– Это ты меня хочешь пустить по миру!.. у меня одних гребцов шестьдесят человек!.. а у всех дети… – маленькие засранцы!.. и жены – тюленьи задницы!.. Шестьдесят пять! И не медяком меньше!
– А чего так мало-то? – глумливо удивился верховный главнокомандующий. – Набрал бы сто дармоедов… селедкам хвосты крутить!.. Хер моржовый!.. Двадцать восемь!.. И не медяком больше!
– !!!… шестьдесят пять!.. сучья икра!..
– !!!… тридцать!.. выкидыш медузы!..
– … !!!...
Через десять минут криков, ругани и взаимных оскорблений, высокие договаривающиеся стороны устало смахнули пот с вспотевших лбов и пришли к консенсусу, остановившись на тридцати пяти золотых. И все равно, уже после того как ударили по рукам, лоцман время от времени бросал на Шэфа такие взгляды, как будто не мог понять, как это он так обмишурился, согласившись на такую цену. Было у него во взгляде, скажем так – некоторое обалдение. Но! – договор есть договор, и перефразируя цитату из одного замечательного фильма, можно было бы сказать: «Договор окончательный, и обжалованию не подлежит!» Сразу же после его заключения, главком отправил Дениса в каюту за деньгами, а «пират» распорядился чтобы были подняты пять сигнальных флажков: три красных, белый и зеленый.
– Деньги вперед! – попытался он хоть в такой, абсолютно ничего незначаще мелочи, настоять на своем, но был сражен сакраментальным ответом верховного главнокомандующего:
– Утром стулья – вечером деньги!
Несмотря на колоссальную культурологическую пропасть, разделяющую авторов бессмертного романа и бригадира швартовщиков с Сеты, лоцман идиому прекрасно понял и невесело усмехнулся. Все складывалось не так, как надо: самое главное, что было «не так» – это то, что он рассчитывал получить за швартовку минимум пятьдесят монет. Ми-ни-мум! Даже не так – минимум миниморум! Не говоря уже о том, что работая с кораблями такого класса, как «Арлекин», его только однажды «уторговали» на семьдесят пять золотых, а обычно меньше девяноста не бывало… и тут на тебе – тридцать пять!.. А предоплата? – А что предоплата? – получит он свои деньги. Молодой капитан, расплатится как договаривались – вряд ли ему нужны какие-то неприятности на берегу. Просто хотелось хоть немножко улучшить паршивое настроение – и то не получилось. Тьфу!.. И тут вдруг Шэф, который оказывается в глубине души был белым и пушистым, чтобы немного подсластить пилюлю и приободрить совсем скисшего «Синбада», распорядился:
– Денис, выдай товарищу аванс… – и в ответ на вопросительный взгляд Дениса уточнил: – пятнадцать золотых!
Получив первый транш, «Карабас», неизвестно от чего, значительно повеселел. Он даже крикнул матросам, загоравшим на доставившем его парусном ялике, который болтался на якоре рядом с «Арлекином», чтобы они отправлялись поторопить этих беременных черепах. Но, к радости экипажа маломерного судна, делать этого не потребовалось – из бухты показались три небольшие галеры, взявшие курс на «Арлекин».
С них были поданы буксировочные концы и под умелым командованием «Карабаса-Барабаса», «Арлекин» двинулся вперед, влекомый тройкой «рысаков». Когда вся конструкция, состоящая из четырех судов, набрала приличную скорость, а до причала
Подошедший за окончательным расчетом лоцман выглядел грустным. Не развеселили его и оставшиеся двадцать золотых, немедленно выданных Денисом. Чернобородый пересчитал их, и молча направился к сходням, расторопно установленным швартовой командой «Арлекина».
– Постой… – окликнул его Шэф, а когда «Карабас» обернулся, главком протянул ему тугой полотняный мешочек, чем-то плотно набитый.
– Что это? – безразлично поинтересовался Алхан, не ожидая от жизни в целом, и от Шэфа в частности, ничего хорошего.
– Посмотри.
Когда «Карабас» увидел золото, глаза его полезли на лоб от удивления.
– За что!? – встревожено поинтересовался он, подозрительно оглядываясь. Умом он понимал, что никакой опасности нет, что никто не собирается отнимать деньги, которые только что сами же и выдали, но…
– Доплата. – Лаконично пояснил главком.
Растерянное состояние «Синбада-морехода» было вполне объяснимо. С ним произошло тяжелое зависание и полный разрыв шаблона – в его картине мира вероятность события, когда один человек дает другому деньги, когда его ничто к этому не вынуждает, была равна нулю, или – другими словами, такое событие было невозможно в принципе, а события, в принципе невозможные, называются чудом, а чудес на свете не бывает. Волшебство, чаще всего враждебное человеку, встречается на каждом углу, а чудес не бывает, к сожалению… Деньги – это эквивалент жизненной силы, их можно или получить за что-то, или отнять, третьего не дано! Разумеется, Алхан, думал в иных терминах и не было у него такой четкости формулировок, но знал он только одно – такого быть не может!
– За что?! – растерянно повторил он, не пытаясь сложить золото обратно в мешочек и упрятать его подальше в свой замечательный красный пояс (привет от Незнайки).
– Я убедился, что швартовка стоила гораздо больше тридцати пяти золотых, – пояснил главком, доброжелательно глядя на растерянного лоцмана. – А так как я не привык ходить в должниках, то и доплатил разницу, чтобы все было по справедливости. – «Карабас» уставился на командора, как дон Жуан на его ожившего тезку. Без ужаса конечно, но с огромным удивлением.
– И я больше ничего не должен сделать для тебя за эти деньги? – по-прежнему настороженно спросил чернобородый.
– Ты имеешь в виду что-то вроде: зарезать главу магистрата… или как тут у вас называется городской глава?
– Генерал-губернатор.
– Ага…ага… или поджечь главную церковь… как она называется?
– Собор Воздвижения.
– Ты думаешь, что от тебя за эти деньги потребуется зарезать Генерал-губернатора и сжечь Собор Воздвижения?
«Карабас» ничего не ответил, но по выражению его лица можно было догадаться, что ничего фантастического и невыполнимого в предположениях верховного главнокомандующего он не видит, и что все это вопрос цены.