Ходок IV
Шрифт:
Когда дверь за верховным главнокомандующим закрылась, Хан, проводив его печальным взглядом, прошептал себе под нос что-то неразборчивое и понуро уставился в пол. В каюте воцарилась вязкая, гнетущая тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием консула, так до конца и не отошедшего от «водных процедур». Денис от природы был добрым человеком и несмотря ни на что продолжал им оставаться – ему не нравилось доставлять страдания ближнему, который лично ему ничего плохого не сделал. Другое дело, что после определенных событий, эта природная, так сказать – врожденная доброта, сильно сузила свою сферу влияния на его поступки. Теперь Денис четко отделял мух от котлет, а пирожки от котят.
Хороший урок, преподанный ему экс-Гроссмейстером Ордена Пчелы ш’Эссаром, наглядно
– Он меня убьет… – тихо и обреченно сказал Хан.
– Лорд Атос? – уточнил Денис.
– Нет… Тар Гливар…
От тоски и безысходности, звучащей в словах консула, Денису стало просто не по себе. Нет, умом он прекрасно понимал, что этот человек враг, что он с противоположной стороны баррикад, что он заодно с теми, кто пытался убить их с Шэфом на острове и утопить в океане, но вот было ему жалко этого немолодого, сломленного человека, и все тут… Скорее всего это иррациональное чувстве было вызвано тем, что консул, до того как попал в цепкие лапы верховного главнокомандующего и не потерял своего неброского лоска, очень походил на его школьного историка – хороший был мужик, справедливый, а может быть присутствовало и еще что – уже совершенно неосязаемое, но он совсем уже было открыл рот, чтобы сказать что-то позитивно-бессмысленное, типа – мол: все будет хорошо! – но тут, на его счастье, распахнулась дверь каюты и на пороге показался Шэф, предотвратив тем самым, совершение старшим помощником должностного преступления. Верховный главнокомандующий бросил цепкий взгляд на мизансцену, мгновенно оценил ее, по обыкновению ухмыльнулся и молча поманил Дениса пальцем. Когда дверь в каюту закрылась, лишив консула возможности подслушать разговор, Шэф произнес:
– Дэн, там отряд стражников пришел освобождать наших гостей. Придержи их минут пять, мне надо договорить с консулом, да и боцман пока извлечет офицеров из трюма и попробует привести их в божеский вид.
Денис молча развернулся и направился к сходням, с тревогой отметив, что с пирса уже доносятся разнообразные крики и лязг железа.
– Постарайся без кровопролития, – добавил в спину Шэф, – но пять минут – по-любому!
«То есть… если пойдут на прорыв раньше времени… то доставать когти и драться? – я правильно понял?» – хмуро поинтересовался внутренний голос.
«Похоже, что так…» – не менее хмуро отозвался Денис.
«Как это у нас квалифицируется? – сопротивление сотрудникам при исполнении… воспрепятствование отправлению правосудию…»
«Посягательство на жизнь сотрудника при исполнении…» – дополнил скорбный список Денис.
«Еще и без шкиры…»
«Ладно… альтернативы все равно нет – пять минут по-любому…» – подытожил Денис, подходя к трапу. С этого момента времени на внутренние диалоги с умным собеседником не осталось – пришло время действовать.
Ситуация у трапа, который защищала дежурная смена, сложилась неприятная: по нему еще не поднималась штурмовая группа, но весь пирс уже был оккупирован отрядом очень решительно
«Плохо дело… – ОМОН подогнали!» – угрюмо прокомментировал сложившуюся ситуацию внутренний голос. Денис ничего отвечать не стал – и так все было ясно.
Я жду еще одну терцию
… минуту… наверное… примерно…
и начинаю штурм! – громко объявил щеголь, весело поглядывая на столпившуюся у борта, перед трапом, дежурную смену «Арлекина». В рядах матросов чувствовалось напряжение, готовое вот-вот перерасти в панику. Допустить этого было решительно невозможно, и Денис раздвинув моряков прошел к борту, где молча и пристально уставился в глаза предводителя «омоновцев».
Такой взгляд, как уже отмечалось, всеми самцами, не исключая человеческих, расценивался как вызов. Вне всякого сомнения он быт именно так расценен и щеголем. Он отвесил Денису издевательски глубокий поклон, не принятый между аристократами, вызвавший веселое оживление в рядах своего воинства, и весело заговорил:
– Наконец-то! Я уже не надеялся увидеть кого-нибудь из грозных повелителей Севера! – эта фраза вызвала у его солдат уже не сдержанное оживление, а самый настоящий глумливый смех. – Прошу простить, – не унимался щеголь, – не узнал в лицо. – Он повернул голову и улыбнулся своим воинам, откликнувшимся ритмичными ударами в щиты. Звук получился достаточно грозный и внушал уважение. – Ты Лорд Атос, Князь Великого Дома «Полярный Пингвин», со ста восьмьюдесятью драконами за спиной? Или же Лорд Арамис, за спиной которого сто двадцать боевых драконов Великого Дома «Морская Корова»! И у которого двенадцать тысяч бойцов, каждый из которых стоит всей нашей поганой Береговой охраны! – в последних словах щеголя проскочили нотки ярости, которые он тут же замаскировал искренним весельем. – Так кто ты все-таки? Представься! Или у тебя, язык провалился в задницу? – Немудреная шутка командира снова вызвала взрыв хохота среди подчиненных. – Или ты от страха разучился говорить? – продолжал веселиться начальник местного ОМОНа.
Матросы ждали, чем же ответит «черный демон» наглому человечку… или не ответит… Денис печенкой почувствовал напряжение нарастающее у него за спиной.
«Плохо дело – подумал он, – теряю лицо… Ладно – двум смертям не бывать…»
Нос «Арлекина» возвышался над пирсом метров на восемь, поэтому никто из участников разворачивающегося действа: ни матросы дежурной команды, ни солдаты, заполнившие пирс, ни их веселый командир, не могли предвидеть того, что произошло в следующую секунду после того, как щеголь закончил свой, с позволения сказать – юмористический монолог.
Денис прыгнул. За то короткое время, что продолжался полет, он успел выйти в кадат, обнажить «Черные когти» и привести их в положение «меч». Для окружающих это выглядело так, будто с борта «Арлекина» стартовала ракета, которая через мгновение оказалась на пирсе, на расстоянии шага от командира омоновцев.
Денис положил когти на плечи щеголя таким образом, что черные зловещие лезвия и его голую шею разделяли даже не миллиметры, а модные сейчас нанометры и негромко заговорил, повернув голову к застывшему в оцепенении отряду омоновцев. И хотя говорил он негромко, в противоестественной тишине, воцарившейся на пирсе, все что Денис сказал было услышано всеми без исключения, даже в последнем ряду.