Ходок
Шрифт:
Бабушка говорила, что эти рыбаки - люди крепкие, а тамошняя молодёжь являлась постоянным пополнением многих пиратствующих ватаг. Странно, если так, то почему они не разменяли ни одного бандита?
В это время меня заметили. Кто-то из лохматых гнал из посёлка ещё одного молодого парня с разбитым лицом, покалывая того копьём в спину. А когда парня стали вязать, лохматый ткнул копьём в море, указывая на мой корабль. На берегу все замерли, и уставились в мою сторону, и пленники и бандиты. Но один из всадников что-то заорал и лохматые зашевелились, даже насильник подтянул штаны, а свою жертву втолкнули в людскую толпу. Вдруг пленники сели на землю, а воины-налётчики рассредоточились и изготовили к бою копья, мечи и топоры,
Нет, граждане бандиты, здесь вы не угадали, по-вашему, уж точно не будет. Мне, как наследнику той самой Девы, эти люди нужны, и я вам их никогда не отдам. Конечно, искренне жаль, что огнестрельное оружие превратилось в непотребный мусор, мне бы сейчас автомат, покрошил бы вас в капусту.
Итак, игра началась! К сожалению, пешку двинули слишком резко и слишком быстро, и совсем не на то поле, на которое лично мне хотелось. Однако, кое-кого придётся удивлять, ибо бежать некуда. Направив нос корабля курсом на песчаный пляж, в точку между лежащими вверх дном двумя баркасами, я зафиксировал румпель, поднял с палубы арбалет и тул с болтами, после чего не спеша и не срывая дыхания, перешёл на нос корабля и устроился под головой грифона. Всё, я на рубеже.
У налётчиков под меховыми накидками, в основном, виднеется кожаная защита с железными бляхами, - для моего боеприпаса и длинного ствола револьвера это всё равно, что бумага. На четырёх или пяти других просматривались пластины ламеллярных доспехов, ещё у троих лорика хамата*, а у того, который на всех покрикивал, а так же у самого молодого любителя беззащитных женщин блестели римские лорики сегментата**, надеюсь, что сорок пятым калибром даже это железо метров с двадцати я прошью запросто.
* Кольчужный доспех
**Ламинарный доспех.
На корабль, который тихо приближался к берегу и шёл без вёсел и парусов, все присутствующие на берегу смотрели во все глаза. Но профессиональные убийцы нюх не потеряли, и оружие держали наготове, особенно меня беспокоили лучники. То, что по мне попадания будут, нисколько не сомневался и настраивался на это психологически, но надеялся на свой великолепный доспех.
За двести метров от берега снял и отложил на палубу бинокль, немного в сторонку, лишь бы не мешал. Арбалет и тул пододвинул поближе, затем, выпрямился и вытащил из паучеров все три снаряженные револьверные обоймы. В барабан вставил свежую, а снятую надел на верхнюю фалангу безымянного пальца левой руки и сменил отстрелянные гильзы. Остальные две обоймы для быстрой перезарядки разместил точно так же на среднем и указательном пальцах.
Осталось сто метров до берега. Я стоял во весь рост, для устойчивости упёршись левым плечом в форштевень, вернее, в шею грифона, и молил моего куратора-покровителя, Господа Бога, чтобы бандиты не начали первыми, иначе придётся мне поплясать неслабо. Один из верховых, под седлом которого перебирал стройными ногами красивый вороной "испанец" с белой звёздочкой на лбу, точь-в-точь, как у моего первого Алмаза, было уже поднял лук, но старший что-то сказал, и тот опустил и засмеялся. Следом ржать стали все лохматые. Вот и хорошо!
Пятьдесят метров. Мои нынешние оппоненты подтянулись к пятачку, куда должен выскочить корабль, громко переговаривались, смеялись и размахивали оружием. Настраивая себя на бой, стал считать, что передо мной просто мишени, просто мишени!
Тридцать метров, глаза бандитов вижу отчётливо, пора! Правой рукой, в которой держал револьвер, откинул капюшон, зацепил забрало шлема и потянул вниз, левой рукой расстегнул фибулу, дёрнул завязку плаща и он свалился на палубу. Затем немедленно направил ствол на верховых лучников и нажал спусковой крючок. На месте глаза самого дальнего
Длинный ствол непривычно подбрасывало вверх, поэтому, скоростной стрельбы не получилось, но по три точных выстрела за две секунды, всё же, смог исполнить. Вначале поражал задних, и пять выстрелов произвёл, словно в тире по неподвижным мишеням. Шестым выстрелом собирался уложить главаря, так как тот уже вскидывал лук, но вдруг на линии огня мелькнула лошадиная голова со звёздочкой, и моя рука дрогнула. Вот что значит укоренившаяся спортивная привычка: включил в мозги, что нужно поразить мишени, а мишени - это глаза бандита, и всё тут. Кроме того, убей я вороного "испанца", потом бы локти себе кусал, почему-то мне этого жеребца было в десять раз жальче, чем его седока, которого я и убил шестым, изменив приоритет цели. В результате своего ещё не искоренённого гуманизма получил сильный удар стрелой в левую часть кирасы.
Калёную оружейную сталь, легированную хромом и марганцем никакое нынешнее оружие пробить не в состоянии, зато толчок получился неслабый, на заднице оказался сразу. В это время киль зашуршал по песку, корабль вздрогнул и стал резко тормозить; теперь меня опрокинуло в другую сторону - шлемом в фальшборт. Но, слава моему Куратору-Игроку, из рук не выпустил ни револьвер, ни обоймы.
Более не задумываясь ни о чём, лишь вверив свои действия инстинктам, как на соревнованиях, находясь на огневом рубеже, большим пальцем отжал рычаг, откинул барабан и произвёл экстракцию обоймы. Та ещё не успела покатиться по палубе, как в каморах очутилась следующая, слетев с указательного пальца левой руки. Барабан едва защёлкнулся, а я уже привстал над фальшбортом и вскидывал ствол в направлении следующей цели. Но, перед тем, как тяжёлая пуля сорок пятого калибра вышибла глаз злокачественному главарю, его стрела теперь впечаталась в забрало. Меня опять швырнуло на палубу, а стрела, попавшая в одно из перфорирующих отверстий, вывалилась сама, даже не надорвав его.
Правду скажу, было страшно узреть смерть, летящую прямо в лицо, и невозможно передать вдруг возникшие в душе ощущения, перебороть которые может лишь миг силы-воли. И сейчас потоком второстепенной информации, в сознании мелькнуло чувство удовлетворения, что я этот экзамен сдал, а следом - чувство благодарности миланским мастерам: не будь у меня суперсовременных доспехов, был бы уже дважды трупом.
На берегу лохматые орали и выли. В левый борт корабля что-то громко начало шлёпаться, как выяснилось буквально через несколько секунд, таким образом, швыряя копья в борт, воины-профессионалы строят штурмовую лестницу. Когда я в своём доспехе лишь вставал на ноги, над бортом выросла голова первого из них. После моего выстрела его глаз выскочил и шлёпнулся на палубу, а тело просто откинуло назад. Теперь и в меня полетели копья, но этому танцу с помощью теннисных мячей, некогда был хорошо обучен; лишь один раз не успел качественно увернуться и наконечник копья чиркнул по левой верхней части кирасы. Зато и в этот раз каждый из шести моих выстрелов нашёл свои жертвы.
Упав на колено, укрывшись за бортом, перезарядился и едва ли не на корточках отбежал на два метра в сторону. Вскочил, качнулся туда-сюда, уклонившись от пролетевших копий, и сразу же отработал по их метателям из револьвера. Стреляя в третьего и краем сознания определяя следующую мишень, вдруг заметил, что эта самая мишень свалилась наземь без моего участия, зато на её месте вырос тот самый избитый парень, которого втолкнули в толпу позже всех. Рядом с ними возникли ещё трое, с кусками верёвок на руках, как потом выяснилось, во всеобщей заварушке их освободила одна из женщин, которую только что насиловали. Бывшие пленники тут же похватали мечи, топоры и копья убитых бандитов и ударили штурмующим корабль в спину. Я успел застрелить ещё двоих, а оставшихся всё же кончили рыбаки.