Ходоки во времени. Суета во времени. Книга 2
Шрифт:
Впрочем, было одно – ложе Маршрака, о котором упоминал Дигон. Сейчас оно походило на кровать, необычную, широкую, почти квадратную, но по-армейски заправленную зеленоватым покрывалом – ни единой морщинки.
Бестолково помыкавшись туда-сюда, Иван заглянул под лежак. Он стоял на шести толстеньких ножках. У одной из них притаился скорпион.
«Тоже, наверное, досаждает в”ыгу», – неожиданно повеселев, подумал Толкачёв. Будучи в Афганистане, он непосредственно познакомился с этим пакостным насекомым: как ни вытряхивай одежду и обувь, скорпион где-нибудь затаится и ужалит.
Тварь, одним словом.
«Что же тогда выходит? – предался размышлениям ходок. – Лежит здесь этот в”ыг, прикрытый покрывалом от посторонних глаз, дабы никто не видел, что у него отсутствуют нормальные, для существующей в этом мире разумной расы, конечности, смотрит в потолок и… что? Поплёвывает на него и ждёт пришествия Того, Кто Остановит Время?»
Иван машинально обследовал состояние кровли над ложем. Чисто.
И потом, они что там все – аскеты? Анахореты? Если томятся в одиночку.
Чепуха какая-то! Или что-то не так…
Иван вышел из шатра, окунувшись под горячее солнце, и столкнулся с ухмыляющимся Дигоном.
– Чего скалишься?
– Всё посмотрел?
– Там смотреть-то не на что. Он так вот и живёт? В пустом шатре? А где ест? Он же должен есть. Ты же говорил, что людей он ест… И надобности справлять всякие ему нужно.
– Ему здесь это не надо. Там, в шатре, у него есть выход в море.
– В самом шатре? – удивился Иван.
– Там, там? – заверил Дигон.
– Но я ничего не видел!
– Никто не видел.
– Но тогда откуда же ты это знаешь? – почти с надрывом спросил Иван. – И ты о том мог бы мне раньше сказать! Так откуда узнал о выходе в море?
– Как откуда? – укоризненно посмотрел Дигон, на Ивана, дивясь его недогадливости. – Он сам говорил.
– А-а… Тогда… – Иван в растерянности постоял несколько секунд, не зная, что предпринять. Оглянулся на шатёр. – Всё-таки красив…
Ему сейчас не хотелось сразу становиться на дорогу времени, чтобы сдвинуться в будущее к точке зоха, которую они оговорили с Симоном. Пропал кураж, подогревающий его к встрече со Ждущим. Лучше бы куда-нибудь забиться и забыться.
Или устроить засаду прямо тут, в шатре…
Но и торчать здесь, поджидая, когда в”ыг соизволит вернуться, не было никакого смысла. День высидеть – куда ни шло, а он, может быть, заявится через месяц или полгода.
Дигон, с ухмылкой на побитом лице, стоял рядом. Его, похоже, терзания, мучавшие Ивана, не волновали.
– Надолго он вот так уходит? – решил уточнить Иван.
– Кто знает?.. Э, КЕРГИШЕТ, – покровительственно произнёс Дигон, – пусть он себе ходит. А мы давай пойдём ко мне. Поедим еды, которую должен есть настоящий человек… У меня тоже шатёр, – он обиженно вздохнул. – Правда, не такой красивый.
– Что ж так? – не с сочувствием, а с иронией спросил Иван.
– Он не разрешил.
– Что, значит, не разрешил?
– Так. Сказал, не из чего мой шатёр делать.
Слегка сбитый с толку объяснением Дигона, Иван помолчал и, понимая всю никчёмность вопроса, всё-таки спросил:
– Так не из чего или не разрешил?.. Темнишь! Ладно, веди к себе. Эти тоже с нами, – показал Иван на оживлённых предложением Дигона кушеров.
– Нет, только Зугур. Он мой.
– Рабов нам ещё среди ходоков не хватало, – буркнул Иван, становясь на дорогу времени об руку с Дигоном и Зугуром.
– Выйдем к вечеру, – утвердительно высказал предложение Дигон, увлекая КЕРГИШЕТА к точке зоха, известной только кушерам.
– Не вижу разницы.
Иван почувствовал поднимающееся откуда-то изнутри раздражение, но не мог понять его причины. То ли барские замашки Дигона пришлись ему не по душе, то ли отсрочка встречи со Ждущим выбила из-под ног уверенность в себе, то ли что-то иное не понравились.
Если бы в”ыг оказался сегодня на месте, то непростой, а оттого тревожащий разговор с ним уже, наверное, состоялся бы и внёс какую-то ясность в положение, возникшее между сектой кушеров и остальными ходоками во времени.
И был бы он сейчас свободен, а не томился вновь предстоящей встречей. А то вот… хождение по гостям…
В реальном мире был вечер. Тихий. С запахом дыма, приготавливаемой еды и зловонием отхожих мест.
Становище Дигона, вернее, его рода, занимало большое пространство – ровное, слегка скошенное поле в подоле невысоких, с округлыми вершинами холмов. В некоторых местах возвышенности поросли мелким кустарником, видны были прихотливые размывы стекающей по ним воды.
Появление ходоков из, как будто, ничего, из уплотнившегося воздуха, никого из людей, видевших это, не заинтересовало, а если что и было, то никто не подал и вида. Похоже, здесь уже привыкли к внезапным выходам кого бы то ни было из поля ходьбы.
Привычка притупляет интерес к необычному. Подобно тому, как из-за поворота выскакивает на полной скорости машина, но никто не открывает от удивления рот и не пугается, только поспешно уступит дорогу, чтобы не мешать движению или не попасть под колёса. Так и ходоки для родичей Дигона превратились в нечто, подобное автомобилю…
Дигон гордо шагал между пыльными и скудными шатрами. Грязные голые дети копошились на каждом шагу, ссорились, смеялись и плакали, обсыпали себя и ненароком подвернувшихся людей песком.
С немым интересом всматривался Иван в жизнь становища. Словно цыганский табор был разбит у небольшого озера – наспех, без особых забот о планировке и бытовых удобствах.
В центре становища, явно на искусственной подсыпке, стоял большой шатёр, украшенный неровными полосами цветных вставок сверху донизу.
– Мой, – коротко оповестил Дигон гостя.
– Хороший шатёр, – сказал Иван, чтобы у Дигона не сложилось мнение о его предвзятом отношении к убогому, по сравнению с шатром Маршрака, жилью Дигона. – Прочный.