Хоккейное безумие. От Нагано до Ванкувера
Шрифт:
— Почему, на ваш взгляд, произошел спад во втором периоде?
— После отличного первого периода мы вдруг почему-то перестали кататься, перестали предлагать себя. И из очень хорошей командной наша игра превратилась в плохую индивидуальную. Комбинационность пропала совершенно.
— Можно ли сравнить вашу первую Олимпиаду в 1984 году с этой?
— Очень трудно. Да и не нужно. Хоккей тогда и сегодня несравнимы. К тому же в те времена мы могли готовиться к Играм
— А атмосфера в команде?
— Вот в этом Олимпиады схожи. Обстановка в сборной у нас сейчас отличная.
— Как ваше собственное состояние?
— Неплохое. Что могу, делаю. У нас много ребят, которые в своих клубах проводят на льду гораздо больше времени, чем я. Поэтому они и здесь играют чуть больше.
— Говорят, вы сами советуете Фетисову давать другим больше времени, чем себе.
— Сам не советую. Это дело тренеров — разрабатывать тактику, компоновать звенья, решать, кому сколько играть. А моя задача — в любой ситуации делать для победы все от меня зависящее.
На той же пресс-конференции, услышав вопрос канадского журналиста тренерам сборной России и Финляндии, что, на их взгляд, нужно сделать, чтобы победить Канаду, Фетисов шутливо кивнул в сторону Аравирты: «Это вопрос к нему. Им с ними играть!»
Выходит, напророчил главный тренер нам в соперники чехов. В каждой шутке есть доля… шутки, стало быть, почему-то Фетисов этого хотел. И очень хотелось верить, что его пророчество получит победное продолжение.
20 февраля.
Чехия — Россия — 0:1 (0:0, 0:1, 0:0) Россия: Хабибулин; Миронов — Малахов, П. Буре — Жамнов — В. Буре. Гончар — Каспарайтис, Афиногенов — Яшин — Николишин. Марков — Твердовский, Самсонов — Федоров — Ковальчук. Ковалев — Ларионов — Дацюк. Кравчук.
Гол:
2 период. Афиногенов — 1 (Николишин, Малахов), 24:48 (0:1).
Солт-Лейк-Сити. Четвертьфинал. The Peaks Ice Arena. 5219 зрителей (вмещает 10 500).
Минут за 40 до игры в пресс-центре Peaks Ice Arena я встретил Рудольфа Загайнова — человека, сыгравшего не последнюю роль в успехе Алексея Ягудина. Татьяна Тарасова, говорят, порекомендовала известного психолога своему другу Фетисову, и тот доверился ее совету.
Грех было упустить возможность поинтересоваться у профессионала психологическим состоянием команды. То, что я услышал в ответ, меня поразило.
— Оно великолепное, — сказал Загайнов. — Представьте, я сейчас более спокоен, чем перед произвольной программой Ягудина! Там один сорванный прыжок — и конец. А здесь в команде создана такая атмосфера уверенности в себе, что можете не сомневаться: чехи будут повержены. Поражение от финнов принесло только пользу — в турнирном отношении оно ничего не значило, зато игроков мобилизовало предельно. За несколько дней работы
Я не раз вспоминал смелое пророчество психолога, глядя на 60-минутное самопожертвование российских хоккеистов, которых после этого матча никто и никогда, казалось, не посмеет назвать людьми, равнодушными к своей стране. Хабибулин, отбивающий все и вся; Каспарайтис, лицо которого после попадания шайбы украсил фингал в поллица, но который не пропустил ни секунды игры; двухминутный ад втроем против пятерых соперников; беспрестанно перехватывающий чужие пасы Николишин и бросающиеся под шайбу Марков и Миронов; Федоров, не только конструирующий атаки, но и на встречном движении отправляющий в полет Ягра…
Если бы не все они, мы бы не стали свидетелями финала Олимпиады-98 в зеркальном отображении. Тогда — 0:1, теперь — 1:0. Пусть мы и не увидели стильного отечественного хоккея, пусть победили чехов, сражаясь их же оружием. Не в этом суть.
Суть в том, что в критический момент 23 игрока (включая не выходивших на лед Квашу, резервных вратарей Подомацкого и Брызгалова) слились в единый монолит и никто не проявил малодушия. «Мы шли на войну», — сказал Фетисов.
У кого-то — скажем, Павла Буре, Ковалева или Самсонова с Ковальчуком, — могла не пойти игра, но струсить в этот день было немыслимо. Малейшее послабление — и расплата от прекрасно игравших чехов последовала бы незамедлительно.
Вспоминаю момент из давней книги о тройке Михайлов — Петров — Харламов. О соперничестве со сборной Чехословакии кто-то из них сказал примерно так: «Чехи, своей вязкой обороной нарушая наши командные связи, заставляли нас играть поодиночке. Получалось вроде бы красиво: проходили одного, второго — но на третьем все заканчивалось. Сбиваясь на индивидуальную игру, мы делали именно то, чего хотел соперник».
Для того чтобы понять корни победы над сборной Чехии, стоит послушать двукратного олимпийского чемпиона Кравчука:
— В нашей команде все индивидуально сильны, но корень успеха был только в единстве, взаимовыручке и чувстве локтя. Поодиночке никогда в жизни у нас ничего бы не получилось.
Во втором перерыве матча мне довелось пообщаться с мэром Москвы Юрием Лужковым. Столичный градоначальник был по обыкновению эмоционален («Болеем, волнуемся, орем, радуемся шикарному голу Афиногенова, верим в команду и в Хабибулина!»), а под конец рассказал, что после матча собирается вместе с Фетисовым преподнести подарок ко дню рождения Юрзинову. Правда, какой именно, мэр не раскрыл, ограничившись кратким: «Нормальный».
А я вспомнил, что четыре года назад, в Нагано, день рождения тогдашнего главного тренера Юрзинова пришелся на полуфинальный матч с Финляндией. Стало быть, хорошая это примета. Позже это подтвердил и Фетисов, которому его многоопытный помощник поведал: «В мой день рождения ни одна из моих команд не проигрывала». Любопытно, что этот диалог между тренерами сборной России состоялся уже после матча — до того Юрзинов молчал, потому что боялся сглазить…
Фетисов и команда поздравили маэстро перед выходом на игру. «Лучшим подарком ребят для меня стала победа», — разве можно было ожидать иных слов от счастливого тренера?