Хоксмур
Шрифт:
— Нет, опять на всю ночь ушел, мне ли его не знать. — И Уолтер подумал, интересно, что она имеет в виду. — Заглядывайте, — сказала она, когда он выходил из квартиры. Потом она подошла к окну и стала, похлопывая себя по бокам, смотреть, как он удаляется.
А вскоре вернулся Хоксмур. Когда он открыл дверь своей квартиры, на него с полной силой навалилась вечерняя усталость; он жаждал уснуть — внутри у него раздавался какой–то крик, и его необходимо было упокоить навсегда. Фонари Грейп–стрит отражались в его темной комнате, и не успел он войти, как в тревоге отпрянул: в углу что–то было — не то сидело, не то лежало, свернувшись. Он быстро включил свет и увидел, что это всего лишь пиджак, который он, видимо, туда швырнул. «Моя вторая кожа» — эта фраза пришла ему в голову, и он тихонько повторял ее про себя, готовясь
*
На следующее утро он сидел у себя в кабинете, спиной к свету, и тут вошел, посвистывая, Уолтер.
— Ты что, постучаться не можешь перед тем, как зайти? — спросил он.
Уолтер запнулся, но потом увидел, что тот улыбается.
— Я к вам на квартиру заходил вчера вечером, сэр, новости сообщить.
Хоксмур почему–то покраснел, однако ничего не сказал, поэтому Уолтер продолжал, хотя и более скованно, чем прежде.
— Все, как мы и ожидали, сэр. — Он положил на стол Хоксмура какие–то бумаги. — Группа крови и ткани только жертвы. От другого, нападавшего, вообще ничего.
— А отпечатков или следов другой не оставил?
— Я же говорю: вообще ничего.
— Вам это странным не кажется?
— Необычно это, сэр.
— Правильно мыслите, Уолтер. — Хоксмур надел очки и сделал вид, будто изучает бумаги, которые принес ему Уолтер. — У меня для вас поручение, — сказал он наконец. — Напечатайте отчет, причем адресуйте его заместителю начальника. Укажите все подробности, как обычно: дату и время обнаружения, список ответственных офицеров, сами знаете. — Он откинулся назад и снял очки. — А пока, Уолтер, давайте я сообщу вам факты так, как я их понимаю.
А факты, насколько их вообще можно было понимать в настоящее время, были таковы. Вечером 17 ноября прошлого года в одном из проходов заброшенного туннеля у церкви Христа, Спиталфилдс, было обнаружено тело мальчика, в котором позже опознали Томаса Хилла, не появлявшегося у себя дома на Игл–стрит семь дней; он был задушен, явно руками, поскольку следов лигатуры на шее у него не было; сломано несколько ребер, что, в совокупности с внутренним кровоизлиянием, свидетельствует о падении с высоты по крайней мере тридцати футов. Однако, несмотря на самые тщательные розыски, никаких следов убийцы до сих пор не найдено — можно определенно утверждать, что поблизости не осталось никаких отпечатков, никаких частичек одежды убийцы. Основательный обыск территории и туннеля не дал почти ничего, кроме автобусного билета и нескольких страниц, вырванных из религиозной листовки, которые во множестве продавались в самой церкви; ни один из этих предметов не представлял собой никакой важности в глазах следствия. Опросы жителей принесли столь же мало результатов; был подробно допрошен ряд подозреваемых, но никаких доказательств вины выявить не удалось. Затем, 30 мая этого года, бродяга, известный как «Нед», настоящее имя — Эдвард Робинсон, был найден у двери склепа под церковью Св. Анны, Лаймхаус; поначалу предполагали, что он в состоянии опьянения упал с крутой лестницы, ведшей в склеп, но судмедэкспертиза показала, что он был задушен. И в этом случае никаких следов убийцы ни на теле бездомного, ни на территории, окружающей место преступления, тоже найдено не было. Единственной уликой, могущей указать на личность преступника, была фотография, найденная в кармане пальто бродяги, очень сильно смятая и испорченная, но явно изображающая маленького ребенка. Никаких причин связывать это преступление с убийством Томаса Хилла, совершенным шестью месяцами раньше, не было; по сути, можно было смело предположить, что Эдвард Робинсон стал жертвой одной из тех бесчисленных, нередко бурных стычек, что вспыхивают между обитателями этой местности, которых полиция называет «перемещенцами». Тем не менее допросы множества людей не выявили никаких свидетельств драки или стычки. Судмедэксперта и на этот раз поставило в тупик отсутствие отпечатков и слюны на теле; именно он в конце концов предположил, что в этих преступлениях наблюдается некая «степень сравнимости». Наконец, 12 августа этого года, на участке позади церкви Св. Георгия–на–Востоке, Уоппинг, было обнаружено тело маленького мальчика, Дэна Ди. Выяснилось, что жертва ушла из дому на Олд–грейвел–лейн накануне вечером около шести часов, чтобы вместе с друзьями поиграть в футбол рядом с микрорайоном Тауэр–хамлетс; не дождавшись сына к одиннадцати часам, обеспокоенные родители сообщили в полицию, но констебль нашел труп мальчика только на следующее утро, возле заброшенного укрытия на территории церковного двора. Он был задушен, очевидно, ручным способом, но и на этот раз на шее и теле не было найдено никаких отпечатков. Опросы жителей, тщательный обыск территории и полная судмедэкспертиза ничего не показали — печальный факт, который Хоксмур добавил к своему отчету в конце.
Перечисляя обстоятельства этих убийств, он не мог удержаться от улыбки, а закончив, почувствовал себя совершенно спокойным.
— Вот так, Уолтер, — сказал он, понизив голос. — Мы находимся в тени великих событий. — И добавил: — Если бы еще знать каких.
— Наверное, сумасшедший какой–нибудь, да, сэр?
Хоксмур опустил взгляд на свои руки, лежащие на столе ладонями вниз.
— Не стоит так считать.
— Но я же могу считать, что он — скотина! Сами видите, какая грязь.
— Да, но грязи нужен чистильщик, а чистильщику нужна грязь. — Он забарабанил по столу пальцами правой руки. — Скажите–ка, Уолтер, что еще вы думаете.
— В смысле, что тут за история?
— Придется предположить, что какая–то история тут есть, иначе мы его не найдем, правда?
Его рука опять сделалась неподвижна.
— Даже не знаю, с чего тут начать, сэр.
— Да, начало — вещь сложная. Но что, если начала нет, что, если нам не дано заглянуть так далеко в прошлое? — Он поднялся из–за стола и подошел к окну — отсюда был виден тонкий столбик дыма, поднимавшийся в облака. — Я никогда не могу понять, что откуда берется.
— То есть как — берется, сэр?
— Откуда взялись вы, откуда взялся я, откуда взялось все это.
И он показал на здания под собой. Он собирался было что–то добавить, но остановился в смущении; как бы то ни было, он подходил к пределу своего понимания. Он не знал наверняка, правда ли, что все перемещения и изменения в мире — часть некоего единого процесса, подобно тому, как лоскутное покрывало остается единой тканью, несмотря на свою пеструю расцветку. Или же действие тут развивается более тонко — подобно тому, как увеличивается поверхность воздушного шара: хотя каждая часть растет с той же скоростью, что и остальные, весь объект целиком по мере своего расширения делается все менее прочным. А если какой–нибудь элемент внезапно исчезнет, что произойдет с остальными? Вдруг и они начнут взрываться, уничтожая друг друга, не в силах ничего с этим поделать, как если бы само время разматывалось в неразберихе образов, окликов, возгласов, обрывков музыки, делающихся все меньше и меньше? Ему представился поезд, исчезающий вдали, пока в конце концов от него не останется лишь дым и запах паровоза.
Отвернувшись от окна, он улыбнулся Уолтеру.
— Простите, я что–то устал. — В коридоре за дверью послышался шум, и он резко шагнул обратно к столу. — Надо подключить новых людей, — сказал он, — вставьте это в отчет. Эти ничего не могут добиться, да и методы их мне не нравятся… — Перед его глазами снова предстал хаос в специальном отделе, следователь с сигаретой, свисающей изо рта. — И в следующий раз, Уолтер, в следующий раз скажите им, чтобы ничего не трогали, ни в коем случае!
Уолтер встал, собираясь идти, но Хоксмур поднял руку, чтобы его задержать.
— Убийцы никуда не исчезают. Убийства всегда можно раскрыть. Представьте себе, какой хаос воцарился бы вокруг, будь это не так. Кто бы тогда испытывал необходимость сдерживаться?
На мгновение Хоксмуру представилось, что его работа — стирать налет, заслоняющий истинную картину мира, подобно тому, как очищают почерневшую церковь, чтобы можно было разглядеть подлинную фактуру ее каменной кладки.
Уолтеру не терпелось уйти.
— Так что нам дальше делать?
— Ничего. Представьте себе, что это рассказ: даже если начало осталось непонятым, мы должны читать его дальше. Просто чтобы узнать, что произойдет потом.
— Выходит, мы его упустили, сэр.
— Ничего страшного, если на этот раз упустили. Он совершит это снова. Они всегда совершают это снова. Тут вы можете мне поверить.
— Но раз так, мы должны остановить его раньше, сэр!
— Всему свое время, Уолтер, всему свое время.