Хокуман-отель (сборник)
Шрифт:
– Очень сожалею, но я уже знаю вашу фамилию. Вы ведь господин Га-ра-мов? Или как у вас – то-ва-рищ Гарамов? Гарамов-сан?
Надо прежде всего успокоиться, а потом уже думать, что делать. Ярость, которую он сейчас испытывал, бессильная злоба на этого японца оттого, что он легко, как котенка, связал его, – все это надо было сейчас притушить. Среди прочих документов на столе лежало предписание о том, что ему, капитану Гарамову, поручено сопровождать группу в составе пяти раненых, пяти членов экипажа, врача и медсестры. И все это теперь известно.
– Развяжите меня немедленно, – сказал Гарамов. – За свои действия вы будете в полной мере отвечать перед советским военным командованием.
Японец покачал головой:
– Поверьте, то-ва-рищ Гарамов, или господин Гарамов, или Гарамов-сан, как вам приятней, – я глубоко сожалею, что мне пришлось связать вас. Но это вынужденная мера, применил я ее только для вашей же пользы. Поверьте мне.
Увидев легкую улыбку японца, Гарамов снова ощутил ярость. Японец сожалеюще причмокнул. Немыслимая тяжесть в затылке. Ничего, в конце концов, сейчас важно не это. Все это пустяки. Важно узнать, кто же он, этот фрачник. Он очень похож на военного, а фрак – на маскарад.
– Повторяю: если вы немедленно не развяжете меня, вы пожалеете об этом.
– Я развяжу вас, господин Гарамов, как только вы скажете мне о цели вашего прилета сюда и о том, что или кто находится у вас в самолете. – Японец оскалил в улыбке зубы. – Кто вы сами, я догадываюсь.
Он прочел документы, это ясно, и все отлично знает о раненых.
– Я уже сказал: я представитель советского военного командования.
– Сожалею, но это неправда, господин Гарамов. Я прочел документы. Умоляю, не оттягивайте время, господин Гарамов. Мы говорим уже три минуты, а у нас на счету каждая секунда. Контрразведчики безусловно засекли ваш самолет.
«Контрразведчики засекли ваш самолет». Что это значит? Гарамов мучительно пытался понять, кто же этот японец. А может быть, он в самом деле хочет ему помочь? Ничего себе помочь – связал. Освободиться от веревок невозможно. «Директор отеля…» Как бы не так.
Таких «директоров» в любой разведке и контрразведке – пруд пруди. Судя по тому, как японец бесшумно подкрался сзади, и по удару, – это профессионал.
– Я жду, господин Гарамов. Чем скорее вы доверитесь мне, тем будет лучше и для вас и для меня.
С другой стороны, если этот японец из разведки, то он давно бы уже стал его пытать.
– Что в самолете? Спецгруз? Если вы молчите – значит, там спецгруз. Учтите, разговаривая с вами так, я многим рискую.
Он ведь знает, что в самолете. Знает по документам. Тогда почему спрашивает? Хочет убедиться?
– В самолете хорошо вооруженный десант, – медленно сказал Гарамов. – Если в течение десяти минут я не вернусь на борт самолета, десант начнет боевые действия. Вы сказали, что мы говорим три минуты. Считайте теперь сами, сколько вам осталось спокойной жизни.
Японец расплылся в улыбке:
– Господин Гарамов, вы профессиональный разведчик. Это можно понять по тому, как вы вошли в рощу, двигались, как вели осмотр, и даже по этим ножам и трофейному парабеллуму. Так вот, как разведчик, ответьте мне: если в самолете действительно отряд, то какой мало-мальски опытный десантник выпустит на разведку одного человека? Без подстраховки, господин Гарамов? Ведь это железное правило, и вы его отлично знаете.
Следя за лицом и жестами японца, Гарамов чувствовал, что тут что-то не то. Только вот что именно, не понимал.
– Извините, господин Гарамов. Я вижу, что вы хотите что-то спросить. Спрашивайте.
Кажется, затылку стало легче. Хорошо, надо поиграть с ним в его игру. Поиграть, прикинуться, что он ему верит, а там будет видно. А может быть, это действительно не игра?
– Сначала развяжите меня.
Японец вначале подумал о чем-то, потом присел на корточки. Стал не спеша распутывать веревки. Почему он так спокойно развязывает его? Может быть, за дверью охрана? Если это так, а в парабеллуме есть патроны, – дешево он свою жизнь не отдаст. Впрочем, охрана или агенты могут быть и не за дверью. Где? Вот именно – где? Да в самой комнате, за шторами, в тайниках, где угодно.
Наконец японец развязал последний узел. Вздохнул. Бросил веревки на пол.
– Берите ваше оружие и документы. Они в полной сохранности.
Гарамов взял со стола парабеллум, проверил обойму. Патроны на месте. Не опуская пистолета, взял ножи, спрятал их за голенища. Проверил документы – они были в полном порядке. Японец осторожно, вместе с блюдцем, приподнял одну из чашек, отхлебнул.
– Господин Гарамов. В вашем самолете я видел пробоины – значит, он был обстрелян. Не нужно быть провидцем, чтобы понять, что вы совершили здесь вынужденную посадку. Ну и, если уж до конца, у вас не очень хорошо с горючим. Учитывая ваше тяжелое положение, я готов помочь вам, естественно, на определенных условиях.
Гарамову прежде всего надо было узнать, где они приземлились. И он спросил:
– Где мы находимся?
– Это Ляодунский полуостров, побережье Желтого моря, Западно-Корейский залив, между Дайреном и Люйшунем, или, по-вашему, Порт-Артуром. Примерно в двадцати километрах от Дайрена.
Так. Значит, если японец не врет, после нападения истребителя они всю ночь летели к югу и сейчас находятся в глубоком тылу японцев.
– Что это за здание?
– «Хокуман-отель». Место отдыха высшего состава командования японской армии.
– Если это так, то оно должно охраняться?
– И очень тщательно.
– Я что-то не заметил охраны.
Японец улыбнулся:
– Увы, она снята по приказу командования сразу после начала наступления ваших войск. Конец войны, некого охранять. В моем отеле сейчас всего двое постояльцев.
– Интересно, кто?
– Генерал Ниитакэ Минору и генерал Исидо Такэо.
Гарамов внимательно посмотрел на японца.
– Генерал Ниитакэ – шеф разведки Маньчжоу-Го?
Японец чуть нагнул голову.