Холм демонов
Шрифт:
— Да знаешь ли ты, подонок, с кем разговариваешь! — не выдержала и Чаликова. — С царевной Татьяной Дормидонтовной, невежа, пес смердячий! Да стоит мне сказать батюшке…
— Ах, дорогая царевнушка! — с шутовской фамильярностью полураскланялся мужичок. — Боже правый, кого мы видим, кого лицезреем… Да ваш тятенька и есть главный мироед и угнетатель. Так что стоять и не вякать! А не то отдам Ваше Высочество на поруганьице своим молодцам…
— Двум поруганиям не бывать, а одному не миновать, — философски вздохнула Чаликова.
Тем временем молодцы тоже выбрались
— Ни хрена нет, Петрович, — сообщил один из них, самый оборванный, но в новых сапогах явно не со своего плеча, — разве что колымага из чистого золота.
— Будем изымать колымагу! — решительно заявил главарь. — Кстати, позвольте представиться: Соловей Петрович, потомственный лиходей и душегуб, заступник всех бедных и угнетенных.
— «Все поделить» и «грабь награбленное», — печально констатировала баронесса. — Ничего нового история изобрести так и не смогла.
Между тем Василий заметил, что предоставленный самому себе Чумичка, каким-то образом высвободив одну руку и вынув изо рта кляп, пытается делать какие-то жесты и что-то шептать. Эти колдовские манипуляции вскоре привели к тому, что в самый разгар политэкономической дискуссии раздался душераздирающий гром, а с безоблачных небес изверглась громадная молния, которая тут же испепелила в прах одного из разбойников-экспроприаторов. Остальные тут же бросились врассыпную и исчезли в густом лесу — кроме самого Соловья Петровича, которого Дубов схватил в охапку и держал намертво. А баронесса с Надей тут же кинулись развязывать Чумичку.
— Василий Николаевич, вам помочь? — как ни в чем не бывало спросил майор.
— Спасибо, Александр Иваныч, сам справлюсь, — ответил Дубов. — А вы покамест проверьте, все ли приданое на месте.
— Эй вы тут, полегче! — вдруг захорохорился Петрович, оклемавшись от громового потрясения. — А то я сейчас как свистну…
— Я те свистну! — голосом, не предвещавшим ничего хорошего, произнес майор Селезень. — Я те щас так свистну, что света белого невзвидишь! — И вместо собственных пальцев Соловей Петрович ощутил во рту здоровенный майорский кулак — предмет, мало приспособленный для извлечения свистящих звуков.
— Я старый больной человек, — заныл Петрович, изымая изо рта нечаянно выбитый майорским кулаком зуб, — зачем вы со мною так?! Я ведь хотел как лучше, чтобы всем все поровну…
— А вышло как всегда, — перебил Дубов. — Александр Иваныч, а ну его к лешему, нам пора ехать.
— И
Вскоре удалая тройка вновь мчала золотую карету сквозь густые леса. Колдун Чумичка затянул какую-то заунывную песню, а пассажиры обсуждали последнее происшествие.
— Кого-то мне этот Соловей Петрович напоминает, — неуверенно произнесла Надя. — Вот только никак не припомню, кого.
— Всех экстремистов, вместе взятых, — подсказала баронесса.
— Ну, их-то уж своим путем… Что это?
— А что? — насторожился майор. — Опять разбойники?
— Да нет, прислушайтесь, что поет наш Чумичка.
Пассажиры прислушались — и действительно, голос Чумички не очень музыкально, но старательно выводил песню, слова и мелодия которой показались им очень знакомыми:
— Вечерний звон, вечерний звон,Как много дум наводит он…— Странно, — покачал головой Василий. — Неужели здесь известны наши песни?
— Да-да, — подхватила Надя, — ведь это же стихи ирландского поэта первой половины девятнадцатого века Томаса Мура в переводе, кажется, Ивана Козлова. А вот чья музыка, не припомню.
— Да, но ведь контакты между нашими «параллельными мирами» прекратились, согласно выводам уважаемой баронессы, где-то в пятнадцатом или шестнадцатом веке, — заметил детектив. — Откуда же здесь знают песню, созданную гораздо позже?
— Нет, ну это как раз не удивительно, — заявил Селезень. — Вот ведь мы же сюда попали, а аферист Каширский так и вообще туда-сюда шастает. Возможно, и раньше кто-то проникал от нас к ним или наоборот. Например, этот студент, как его, Толя Шнурков…
— Веревкин, — поправила баронесса.
— Да хоть Бечевкин. Так и «Вечерний звон» сюда попал, да и мало ли что еще…
«К примеру, пластмассовый крест боярина Андрея», — припомнил Василий, но вслух об этом говорить не стал.
— А неплохо бы, однако, отобедать, — предложил майор. — Как говорится, соловья баснями не кормят. А то этот Соловей Петрович нам всю обедню обгадил.
— А здорово вы его, однако, в лес закинули, — сказал Дубов. — Я бы эдак не сумел.
— Пустяки, — небрежно махнул Селезень рукавом кафтана. — Просто двое пернатых в одной берлоге не живут, ха-ха-ха!
— Надо глянуть, вся ли еда на месте, — озабоченно заметила Чаликова. — Похоже, что эти бедные люди первым делом набросились именно на провиант…
Но тут Чумичка и сам остановил лошадей, так как слева от дороги на краю леса показался теремок с узорной надписью над входом — «КОРЧМА».
— Очень кстати! — обрадовался майор.
— Уж слишком кстати, — с подозрением покачал головой Дубов.
Собственно, харчевня представляла собой довольно ветхую избушку с трубой, из которой валом валил дым. Сие архитектурное сооружение покоилось на сваях, торчащих из земли.