Холм Зверя
Шрифт:
– Вам, конечно, виднее, милорд. – Горько проговорил Фёдор. Он знал, что Леманн был истовым верующим, но труды де Врена и его жизнеописания “От Халана Многоликого до Виктории Великой” – были любимым чтивом мезневчанина. Хотя, говоря по чести, мало кто по службе бывал в восторге, попадая в очередные распределения к экспедициям института – обычно это сопровождалось самоубийственными вылазками в самые проклятые места Империи. Однако… – Однако
– Вольтер остановился! – Раздался крик Шульца.
Наст снега на раскинувшейся равнине был достаточно крепок, а потому Фёдор разослал по одному разведчику на две сотни шагов по ходу движения и по сторонам. Пусть на такой равнине у них не было и шанса остаться незамеченными, но это не значит, что сержант был готов оставаться слепым.
– Шульц, бери Гнома и Маркуса – проверьте. Остальным – круговая оборона!
Быстро снимаясь с лошадей, солдаты резво стали разводить их вокруг и укладывать – на такой местности они были их единственным укрытием. В то же время, потеря каждой из них стала бы ударом. Из-за опасности перехода и в целях маскировки было принято решение взять лишь пять запасных лошадей, что ныне скакали в конце колонны, гружённые едой и огневым припасом, которого взяли с большим запасов – два ящика. Как говорил Иоганн: “Лишний ящик пороха, не лишний. А для большого взрыва”.
Завидев остановку, Морган и Клауд резво развернули лошадей и отправились к отряду. Мишель снял с запасной лошади один из заготовленных на всякий случай мушкетов. Гномы может и подлый народ, но в одном они правы – огневой мощи никогда не бывает слишком много.
– Что, боишься подпустить шелудивую погань? – Усмехнулся один из залёгших дворян. Кажется, это был Рон.
– Смеешь сомневаться в моей доблести? – Полушутливо, с намёком на угрозу, ответил Мишель. – Не бойся, ублюдков всё равно останется достаточно много, дабы выпотрошить тебя.
– Вы говорите о чести, сражаясь гномьим порохострелом, ха! – Ещё один ливеец, Вилли, перехватил поудобнее эсток и с неприкрытым презрением глянул на пистоль в своей руке. – В чём честь, убить врага не схлестнувшись с ним в рукопашной схватке?
– Обязательно передам вашей матушке, что четыре дырки в вашем теле были получены максимально честно – в жалкой попытке запрыгнуть на дуб, где будет сидеть фелеска с аркебузой. – Мрачно ответил тому Леманн. Над равниной застыла неловкая тишина.
Замерев на мерно вздымающемся боку Ежи, мысли сержанта, равно как и остальных, вернулись к их первой, и, пока, единственной потере.
Два месяца назад Фриц Колесо отправился с Вольтером и Леманном в брошенную деревню и получил выстрел от мелкой чернокровки, засевшей на пути уже ставшего привычным маршрута патруля. Леманн тут же отомстил мелкой дряни, но расстояние в пять метров не оставляло Фрицу и шанса. К лагерным жрецам притащили уже давно остывший труп. Мелкая девчонка с лисьим хвостом и покрытая шерстью, вместо кожи, точно знала, где ждать разъезд.
Но лишь Фёдор знал, что та умерла с улыбкой на устах – в следующий раз ту деревню проверял уже Фёдор с Адрианом и Мишелем. На обратном пути он отпустил парней вперёд, предупредив, что ему нужно сделать крюк. Те сделали вид, что не поняли, куда отправился северянин, за что он был им искренне благодарен. Подойдя к дереву, солдат обнаружил тело фелески – скукожившуюся под деревом в позе ребёнка. Пуля раздробила ей правую ключицу, но не убила сразу – остальное сделали копыта лошадей. Пусть та и была чернокровкой, но она родилась под сенью Спящих – будущий сержант сжёг её под тем же дубом, потратив две фляги масла и полтора часа на рубку валежника.
Наконец от мыслей о прошлом Фёдора выдернуло возвращение Шульца и Вольтера – Гном и Маркус остались на том же месте.
– Докладывай! – Вперёд сержанта влез Леманн.
– Спящие проснулись. – Как всегда с ухмылкой начал толстый ливеец, но, уловив настроение, тут же исправился. – Вольтер уверяет, что видит впереди снежный шлейф, как от копыт большого разъезда, но…
– В чём дело? – Не дожидаясь конца заминки продолжил Фёдор. Он старался не смотреть в сторону Леманна, нарушившего субординацию, дабы случайно не показать своё неудовольствие.
– Сир, Шульц говорит, что не видит его. Как и остальные. – Несколько неуверенно проговорил сбитый с толку Вольтер, резко повернулся и указал чуть в сторону от направления их движения, где, как и повсюду кругом, расстилалось чистая небесная гладь. – Но я вижу его, вон он, прямо там!
– Вольтер, о чём ты, нергал тебя раздери, молвишь? – Поднимаясь с колен и отряхиваясь от снега, сержант пытался осознать происходящее.
– Клянусь Спящими, вон! – Кусая губы, молодой ливеец указывал рукой в пустующую линию горизонта. Парни вокруг зашевелились, неуверенно переглядывались и силясь разглядеть хоть что-то впереди. Раздались первые нервные смешки.
Конец ознакомительного фрагмента.