Холмы предрождения
Шрифт:
Иля открыла рот. Провожатые, словно подражая, тоже пооткрывали рты. Троица стояла некоторое время молча. А потом Чанес и Чинес сели на землю и стали искать еду прямо здесь же, в земле. Женщина перестала их интересовать, да и её более не интересовали инопланетяне. Она пошла навстречу неизвестному.
Странно, что такое явление никак не отражено в картографии планеты. Могли ли исследователи пропустить город? Скорее, нет, чем да. Интересно, сколько человек побывали на холмах?
Ноги спешно поднялись по естественно созданным ступеням на первый холм. А если это могилы? Курганы
Женщина села на желтую жесткую траву. Ее удивляла та легкость, с которой эти двое продали обычной землянке свою великую тайну о Городе Мертвых. Что же, за оливки можно посидеть и на старых холмах. Посидеть перед тем, как отправиться на курорт.
Теперь следовало бы удивиться пейзажу, описать небеса с огромным шаром солнца и розоватыми всполохами, восхититься бескрайностью равнины, а затем с неудовольствием отметить сухость воздуха, горьковатый привкус на губах от песка.
Нет, не стоило восхищаться. Иля закрыла глаза, чуть откинулась назад, оперевшись на руки, и долго сидела, ни о чем не думая. Она просто торговец на планетах третьих миров. Все что нужно, уже нашло хозяев. В звездных банках лежат деньги на оплату кредитов, налогов, топлива на эголье. который несомненно нуждается в ремонте. Но самое главное — есть средства на посещение курорта, специально предназначенного для утомленных путешественников, и наплевать на детей и мужа.
— Эй, эгоистка! — Это кричал маленький Чанес, который появился из-за бугра и стал взбираться на верхушку. — Есть хочешь?
Иля не хотела, но отказать инопланетной твари, даже если она и похожа на обычного мужчину, просто неприлично и опасно.
— Конечно, спасибо большое.
Чанес протянул на ладони горстку прозрачных светящихся шариков и следил за тем, какие эмоции отразятся на лице женщины, когда она их попробует. Вкус, странный, сочный, с ароматом цветов, проник в рецепторы языка и стал разливаться по телу, как извилистая река. Иля с удивлением подняла на проводника глаза.
— Что это?
— Черви. — Чанес присел рядом и вытер белой рукой покатый лоб.
Он, как и его родственник, был очень красив по меркам человека. Трудно отвести глаза и не смотреть.
— Почему вы называете это место Городом Смерти? — Иля разглядывала точеный профиль.
— Это плохой перевод и метафоры человеческой расы. В вашей лексике смерть и жизнь — антонимы. В нашей — практически одно и то же понятие. Ближе к истине — Холмы Предрождения. Но это такая посредственная и глупая догма. Мы ушли от нее очень давно.
— А люди? Слышала, сюда иногда наведываются путешественники и торговцы. Ходили слухи… В общем, что не возвращались они. Умирали! И все такое…
— Исследователи были здесь. Кто из них умер?
— Исследователи? Когда?
— В самом начале, когда искали земные сокровища. Право, вы меня удивляете.
— Они не вернулись!
— Умоляю вас, не вернулись прежними, но вернулись. И потом, в это место приезжают лишь те. кто действительно хочет измениться навсегда…
— То есть и я хочу измениться?
— Вам виднее, в суть не заглядывал. — Чанес встал и как-то
— Что-то не так! — Инопланетянин резко спрыгнул вниз и побежал в направлении, где недавно оставил громадину Чинеса. Женщина бросилась следом.
Холм обогнули в какие-то несколько секунд, выскочили на извилистую дорожку— и тут Иля врезалась в остолбеневшую спину недавнего собеседника, который стоял на месте и лицезрел весьма странную картину. Сперва женщина подумала, что в глазах у нее началось мерцание и двоение, как обычно случается при хорошей дозе наркоты, а Иля действительно испробовала в своей жизни все блага цивилизации.
Огромный Чинес двигался будто в замедленной съемке. Его контур все время менялся, расползался по швам на тысячи прозрачных отражений, которые пытались соединиться в одно целое. В воздухе рядом стоял жуткий треск, электричество било жалами по оголенным рукам, шее и лицу, но зрелище тем сильнее привлекало, чем становилось ближе и опаснее.
Маленький Чанес завыл. Упал на колени, скукожился на земле. Его горе сменялось быстрой, непонятной речью, руки судорожно вцепились в одинокий островок травы.
— Что происходит? Какой кошмар! — Волосы Или стали подниматься перпендикулярно, словно возжелали наладить связь с космосом.
Повеяло озоном… Какое-то мгновение глаза заволокло чернотой. Но вот исход — здоровяк Чинес тоже лежит на дорожке, вполне безобидный и неподвижный.
— Он упал. — Пытаясь растормошить несчастного инопланетянина, злопутешественница сделала несколько шагов назад (что еще могут выкинуть чертовы червяки?) — Подойди же к нему! — Голос сорвался на полушепот.
Чанес не отвечал на призыв. Он только сел и стал качаться из стороны в сторону.
— Что случилось? Ты можешь мне сказать? — не унималась Иля, которая уже пришла в себя и успокаивалась мыслью, что всякое повидала на своем веку.
— Он умер! Он знал, что должен прийти сюда. Вышел срок, настало время изменений. Он не хотел меня беспокоить, но я-то мог догадаться, зачем мы шли сюда. Мы шли… шли, и вот я один! Я остался один! — Настоящие слезы полились из сливовых глаз малыша. — Как же теперь быть? Кому собирать еду? О ком заботится? С кем думать и сочинять звуки?
Ответа у женщины не было. Она только попыталась успокоить Ча-неса ободряющим поглаживанием по плечу. Значит и они умирают в своем городе смерти… Приходят расстаться с жизнью, как со страданием.
Иля обняла руками свои плечи, поежилась от внутреннего холода. Все-таки смерть — неприятная штука. Мистическая. Ходил, разговаривал рядом этот верзила Чинес, а потом отрубил концы.
На дорожке в ответ что-то лоше-велилось. Возможно, оставшийся провожатый и не заметил данного факта, но определенно умерший не был вполне на том свете. Глаза Или пытались рассмотреть детали. Опять двоение. Или нет — эврика!
К чему детали, когда и так понятно, что произошло. Просто Чинес поделился надвое, как делятся обычные черви. Вот это явленьице! Ни одному ученому не довелось видеть ничего подобного.