Холод, пиво, дробовик
Шрифт:
Потом с улицы заволок свое оборудование нанятый развлекать публику ди-джей, я отправил его в подсобку, сам снял кассу и унес наличку в сейф. Продаж сегодня больше не ожидалось.
Когда поднялся из подвала, вновь позвонил в оружейный магазин, но там никто не ответил. Это немного даже напрягло. Я раздраженно бросил трубку на рычажки, поймал озадаченный взгляд помощника и покачал головой.
— Ничего, — успокоил его, припоминая, где валяется выданный соседом чарофон, но искать магическое средство связи не пришлось: почти сразу распахнулась дверь, и в бар прошел Гордеев собственной персоной.
Вслед
— Сань, давай, помоги Ивану, — потом указал на заднюю дверь Гордееву, который заявился в гости с какой-то длинной картонной коробкой. — А ты проходи в подвал, не стой. — И уже тише добавил: — Поговорить надо.
Сосед удивленно глянул на меня, но на людях расспрашивать не стал и двинулся к лестнице, на ходу отряхивая от снега шапку. Мы спустились в подвал, там я взял с накрытого стола бутылку бурбона, плеснул в стакан и выпил.
Гордеев выложил непонятную коробку на стол, избавился от верхней одежды и спросил, желая начать разговор:
— Платон с Димой не пришли еще?
— Когда это Платон вовремя приходил? — усмехнулся я, налил еще, но пить не стал.
— Случилось что?
— Да как тебе сказать… — протянул я. — Ничего серьезного.
— Да неужели? Слава, ты только не темни…
Я посмотрел на подрагивавший в руке стакан и хмыкнул.
— Ну как ничего серьезного… Ограбить меня хотели. — И, не дожидаясь расспросов, пояснил: — На выходе с Колхозного рынка, когда товар Платону сдал и в машину садился…
Николай молча выслушал рассказ о нападении, потом хрустнул костяшками пальцев и поинтересовался:
— Так, думаешь, простое ограбление? Не Семера?
— Точно не Семера, — ответил я, нисколько не сомневаясь в своей правоте. — Ножом пырнуть? Да ну на фиг. Не их стиль.
Но Гордеев моей уверенности не разделил.
— Могли узнать о твоем амулете, — предположил он. — Амулет у тебя хороший, сколько на него автоматных рожков уйдет, два?
— Да не в этом дело, — махнул я рукой. — Понимаешь, Коля, Семера так не действует, вот и все. Просто подошли бы человек пять и замесили меня топорами или мачете, что у них там нынче в моде. У них же все отработано, на свидетелей плевать с высокой колокольни. Наоборот, дополнительная реклама. Злые они на нас должны быть. Очень злые.
Гордеев задумчиво осмотрел пивоваренное оборудование, потом кивнул.
— Злые, да. Только не на нас.
— О нас они не знают, — подтвердил я. — И это были не они.
— Как скажешь, — согласился с моими выводами сосед. — Но ты аккуратней. Хорошо?
— И так сама аккуратность. Ты что принес-то?
— Как что? Подарок! Мы у тебя столько пива выпили, надо отблагодарить.
— Давай! — обрадовался я. — И чего там такое?
В коробке оказался рычажный карабин «Росси» четыреста пятьдесят четвертого калибра.
— Только зарегистрировать не забудь, — предупредил Николай, выкладывая на стол коробки патронов. — Собрал на первое время. «Пустышки», обманки. Потом сам подберешь, что понадобится.
— Ну здорово! — обрадовался я. — Ну вообще!
Послышались шаги, и в подвал спустился Платон.
— Ну и где у вас наливают? — громогласно поинтересовался он прямо с лестницы.
— Митю где потерял? — спросил Гордеев.
— Сейчас подойдет, машину паркует.
— Иван ворота открыл? — уточнил я, убирая карабин за варочный бак.
— Да. Нормально все, — подтвердил Сергей Платонов, подходя к столу. — Так где наливают, говорите?
Я влил в себя бурбон и рассмеялся.
— Не где, а что. Как видишь, сегодня у нас широкий ассортимент горячительных напитков…
Хмель.
1 января
Встретили мы Новый год просто отлично. Я, правда, из-за расшатанных нападением нервов чересчур сильно налегал на бурбон, поэтому в памяти отложился не весь праздник, но что было весело — запомнил точно. Впрочем, более-менее трезвым оставался только Иван Грачев, который отвлекался на гостей в баре, остальные набрались изрядно. Ирина сразу после двенадцати ушла спать, оставив нас гулять чисто мужской компанией, ну мы и погуляли.
А чего такого? Новый год раз в году, имеем право.
Проснулся на удивление рано, когда алкоголь еще толком не выветрился, и какое-то время лежал со смеженными веками, не решаясь открыть глаза. Затем потянулся за водой и только тогда обнаружил, что в постели больше никого нет. Ирина переодевалась в закутке ванной комнаты. Это, наверное, и разбудило.
Сделав несколько глотков — вода показалась неприятно-сладкой на вкус, — я тихонько уселся на кровати и, к немалому своему удивлению, обнаружил, что самочувствие меня как-то даже особо не беспокоит. Все же бурбон был качественным, с пивом ума хватило его не мешать, и о вчерашнем застолье напоминали разве что пересохшее горло и тяжелая голова. Но голова — это объяснимо, только под утро спать легли.
— Ирин, ты куда собралась? — спросил я, кутаясь в одеяло.
— Домой, — прозвучало в ответ.
— А что такое?
— Хмелев, совсем память пропил? — фыркнула Ирина.
— Блин, чего ты опять начинаешь?
— Да ничего я не начинаю. Я же тебя предупреждала — мы с коллегами идем на обед.
— Точно! — прищелкнул я пальцами и осторожно опустился на подушку. — Просто поход в гости первого числа кажется мне столь дикой затеей, что она просто не укладывается в голове…
— Поэтому я пойду одна. Так?
— Ох, уж эти непьющие медработники, — выдохнул я и вновь сел. — Давай отвезу.
— Разбиться хочешь? На себя посмотри!
Определенный резон в этих словах был, поэтому настаивать я не стал. Просто поднялся и начал одеваться.
— Тогда провожу. Заодно и проветрюсь.
— Проводи, — улыбнулась Ирина. — Проветриться тебе точно не помешает. И комнату проветри, дышать нечем.
— Проветрю, — пообещал я, отдергивая шторы. — Потом.
Наскоро выпил традиционный набор пилюль — чуть не вывернуло под конец, — прицепил на пояс кобуру с револьвером, сунул в карман штанов выкидной нож, заодно прихватил телескопическую дубинку, усиленную парой хитрых заклинаний. Народ у нас с похмелья совсем дурной, так не стрелять же хулиганов направо и налево. Некоторым и дубинки хватит.