Холод, пиво, дробовик

Круз Андрей

— Нет, что вы! Саша к себе девушек не водил. По правилам одиноких в общежитие заселяют, а он себе комнату оформил. Другие бы личную жизнь наладили, а он вечно сидел в четырех стенах да по печатной машинке колотил. Жаловались на него даже из-за шума.

— А что печатал? Остались тексты?

— Какой! Давно все на растопку пустили. — Клавдия Марковна перехватила мой укоризненный взгляд и поспешила поправиться: — Да там одни черновики были, просто побросал все в углу, что с ними еще делать было?

— Одни черновики?

Старшая

по дому задумалась.

— А давайте у Зинаиды спросим! — предложила она. — Им ту комнату отписали, когда Саши не стало.

Мы поднялись на второй этаж, и Клавдия Марковна без стука распахнула дверь коммунальной квартиры. Свет в коридоре с деревянным, крашенным краской полом не горел, сильно пахло квашеной капустой и чем-то жареным. И сразу с кухни выглянула женщина лет сорока.

— Зина! — указала на меня старшая по дому. — Товарищ из органов, имуществом Саши Панфилова интересуется.

— Вспомнили! — всплеснула руками Зина. — Давно выкинули это старье!

Дабы придать себе официальный вид, я достал блокнот и уверенно произнес:

— Не волнуйтесь, просто задам вам несколько вопросов.

— Ну задавайте…

Первым делом я спросил о Миле, но соседка убитого никаких девушек не помнила.

— А что он на печатной машинке набивал? — спросил я тогда. — Только черновики были?

— Да кто их разберет? — фыркнула Зинаида. — Целая куча листов в углу лежала, все в одной куче. Вроде бумага, а горит плохо. Дрянь, а не растопка.

— А карта? — вспомнила вдруг Клавдия Марковна. — Карту убрали уже?

— А чего ее убирать? За ней стена не штукатурена…

— Карта? — заинтересовался я. — Можно взглянуть?

— Ну смотрите…

Обив снег с ботинок, я прошел по коридору и заглянул в комнату.

Карта впечатлила — огромное, склеенное из листов формата А4 полотно закрывало большую часть стены. И вместе с тем больше ничего странного в ней не было. Обычная карта, несколько более подробная, чем стандартные, — и все. Область вокруг Форта вошла на нее полностью, территории Севера и Туманного, Города и Северореченска — лишь частично. Никаких дополнительных отметок на карте не обнаружилось, только местами желтели жирные пятна, но это просто грязными руками заляпали.

Не спрашивая разрешения, я подступил поближе и обратил внимание на верхнюю рейку, прибитую к стене. Из-под деревяшки выглядывала узенькая полоска прозрачной копировальной бумаги.

— А это вы отрезали? — спросил я. — Что там было?

— Было… что-то, — пожала плечами Зинаида. — Вроде как папиросной бумаги листы в несколько слоев. Я видела, когда заходила из-за шума ругаться. Стрекотал печатной машинкой — сил никаких не было.

— Листы куда дели?

— А не было листов, — объявила соседка убитого. — Не отрезали мы ничего. Вот как видите, так карта нам и досталась.

— Ясно, — задумчиво пробормотал я, присмотрелся и увидел, что плотные листы покрывают вдавленные черточки, словно кто-то писал тонким стержнем поверх копировальной бумаги.

Если соседка не врет — а зачем ей это? — папиросная бумага сначала была, а потом пропала. И по всему выходит, что женщинами покойный не увлекался, и Мила предоставляла ему некие данные, необходимые для научной работы.

Странно это все.

— Странно это, — сказал я вслух и повернулся к Зинаиде. — Карту я заберу.

— Как так? — вновь всплеснула та руками.

— Карту я заберу, — повторил я и достал бумажник. — Червонца хватит, чтобы купить нормальный ковер?

— Хватит, — быстро ответила Зина. — Забирайте!

Я отдал пару пятирублевых монет местной чеканки, достал из кармана нож и, выщелкнув лезвие, одну за другой отодрал крепившие карту к стене рейки. Потом уже куда более аккуратно разогнул загнутые в них гвоздики, отцепил бумажные листы и свернул полотно в длинный рулон.

— А что случилось-то? — заинтересовалась Зина, лишь когда я вышел в коридор.

— Ничего, простая проверка, — улыбнулся я, распрощался с тетеньками и спустился на первый этаж.

Там поправил сумочку с револьвером, но вопреки канонам жанра найденная мной карта не привлекла внимания злоумышленников, и никто не помешал мне беспрепятственно добраться с ней до дома. И в самом деле — да кому она нужна? Полагаю, самое интересное было отрезано вместе с листами копирки. И вовсе не удивлюсь, если сделано это было именно Милой…

На подходе к бару я заметил стоящий перед оружейным магазином знакомый автомобиль.

— Нет, ты посмотри! — обернулся ко мне стоявший на крыльце зампотех СЭС. — Гордеева просто не застать! Как ни придешь, нет его!

— Весь в разъездах, — развел я руками. — Зайдешь по маленькой пропустить?

— По маленькой? По маленькой можно, — согласился Васильич и спросил, указав на свернутую карту: — Это что у тебя такое?

— Художественное оформление менять буду, — отшутился я. — Меня эта новогодняя тема подзадолбала уже.

— Зря.

Мы прошли в бар, и Васильич грузно уселся на высокий табурет. Я убрал карту в подсобку, накачал ему бокал пива, налил и себе.

— И это по маленькой? — с укоризной взглянул на меня зампотех.

— Можно и по маленькой, — улыбнулся я и разлил по двум рюмкам настоянный на травах самогон.

Васильич шумно выдохнул и влил в себя настойку, потом отпил пива.

— Вот так и спиваются.

— Да ладно! — махнул я рукой и перешел к делу: — Слушай, насчет Милы. Тебя Панфилов сам с ней познакомил?

— Саша-то? — озадачился зампотех и даже почесал затылок. — Знаешь, нет. Ревновал, наверное. У нас рядом с работой кафе «Апельсин» было, я туда перед сменой обычно заходил. Спиртного там не подавали, что плюс. Даже двойной: искушения выпить нет, и коллеги стороной обходят. Что здоровью печени только способствует. Понимаешь?