Холод твоего сердца
Шрифт:
В небе над Новым Уренгоем светит тёплое солнце. Всё более редкий гость, по мере того как моментально, словно вода во фляжке, истекает лето. Короткое северное лето. Первое, за тринадцать лет, чьи задерживающиеся тёплые деньки больше не проклинают матери, сёстры и возлюбленные. С победы над демонами теплая погода больше не является синонимом опасности и смертельного боя. Хотя и сложно заново привыкать.
На улицах Нового Уренгоя необыкновенно много людей. Это множество людей необыкновенно часто улыбаются друг другу. Улыбаются по всякой ерунде, от которой, пока шла война вторжения, только недовольно поморщились бы, а сейчас тянет улыбнуться. И губы неудержимо растягиваются и в уголках собираются морщинки. Поднимаешь глаза и видишь, что ты не один
Говорят, что в других городах абсолютно также. Что люди улыбаются друг другу и в Мурманске, и в Якутске, и в самом крохотном посёлке, на самой отдалённой ферме-теплице, в добывающем карьере, обогатительном комбинате и на граничной заставе. Но Горазд сейчас находится именно в Новом Уренгое и потому может засвидетельствовать, что здесь именно так. А в других местах, кто знает, говорят, что не хуже.
Город казался светлым. Вроде бы тот же, что и раньше, но почему-то сейчас смотрится необыкновенно светлым. Из-за солнца, или из-за настроения, или из-за того и другого одновременно? Заполненные людьми улицы. Прохожие то и дело улыбаются друг дружке. И Горазд улыбается им в ответ и собирает улыбки сам. Особенно от девушек. Новенькая форма идёт ему. Пожалуй, как бы не больше чем свежее, новое звание. Теперь он старший лейтенант, прыгнул сразу на пару позиций, из младших в старшие, пропустив просто лейтенанта. И как тут не улыбаться в ответ на улыбки встречных девушек или на мазнувший по щеке солнечный луч?
А вот идущий рядом Николай, как обычно, хмур. Они с Гораздом будто два зеркала в яркую солнечную погоду. Только зеркало Золотилова вымазано чёрной краской, а зеркало Горазда ярко сверкает, разбрасывая солнечные зайчики.
Это даже как-то неприлично быть хмурым в такой замечательный день и Горазд украдкой пихает Николая. Тем более тот, по итогам их иномирной одиссеи, стал капитаном. Понятно, конечно, что когда-то он был целым майором и после разжалован из-за того, что позволил инфералам присоединиться к своему отряду до того, как вышел приказ, разрешающий взаимодействие с инфералами иными способами, кроме немедленного расстрела на месте. Но зачем хмуриться? В самом деле, не ожидал же Золотилов, что его немедленно сделают генералом, вручат его заботам танковую армию и пошлют освобождать сразу Москву, не размениваясь на остальные города?
В ответ Николай ткнул локтем Горазда. Довольно больно, между прочим, ткнул. Но юноша только расхохотался и отвесил шутливый поклон проходившим мимо девчонкам. Сопровождавшие их кавалеры ревностно оглядели подтянутого молодца в новеньком, ещё скрипящем, комбинезоне танкового пилота и только убедившись в отсутствии с его стороны желания завладеть вниманием их девчонок, добродушно кивнули.
Николай, с Гораздом, тем временем успели уйти вперёд.
— Какой чудесный день! — поделился Горазд.
Золотилов покосился на идущего рядом товарища, но оказалось, что он вполне серьёзен. Насколько может быть серьёзен человек растянувший губы в безмятежной улыбке и ловящий щекой отражающийся от окна солнечный луч.
А ведь они действительно сумели стать боевыми товарищами несмотря на разницу в возрасте. Большую разницу в половину жизни этого восторженного мальчишки и в треть его, бывшего майора, а ныне аж целого капитана Золотилова Николая.
Он продолжал украдкой наблюдать за Гораздом. Вот уж имечко дали родители, не дай бог каждому. Мальчишка, как есть мальчишка. Всегда скорый на восторг, щедрый на дружбу и такой ужасно наивный. Просто невозможно быть настолько чудовищно наивным. Но Горазд был именно таким и хотя он временами изрядно бесил Николая, как, например, прямо сейчас, нельзя не признать, что он сумел стать ему другом. Единственным другом насквозь выжженного долгой войной вторжения бывшего майора Золотилова.
Они тут все выжженные войной, опалены её огнём потерь и боли. Все идущие навстречу люди и двигающие в том же направлении, что и они сами. Те, чьи силуэты мелькают в окнах с открытыми, по случаю одного из последних тёплых деньков, форточек и те, кто не упустил возможности отправиться в такой пригожий денёк на прогулку. От последнего рядового до самого Верховного. Он потерял всю свою семью, всех кого когда-либо любил и потому занял, после предательства адмирала Кравцова, пост верховного главнокомандующего остатками войск Российской Федерации в жестокой и отчаянной борьбе с демонами. Война коснулась всех.
Так почему же, каким чудом, Горазд, потерявший и родителей и весь старый, довоенный, мир, потерявший всю свою жизнь, мальчишка может быть так весел и так неподдельно счастлив? Как у него это получается?
Николай подумал о Лидии и, кажется, помрачнел ещё больше. Что могло его заинтересовать в этой девчонке? Только то одно, что она выбрала Горазда, а не его, неужели лишь это? Как мелочно и глупо, но есть как есть. А, впрочем, Николай прекрасно отдавал себе отчёт в малом количестве шансов на то, чтобы добиться внимания Лидии. При столь призрачных шансах не имело смысла жертвовать дружбой с довольным, словно объевшийся бананов и ананасов слон, возмутительно счастливым младшим, нет теперь уже старшим лейтенантом Гораздом.
— Закрой рот, дракон залетит, — посоветовал Николай.
Горазд улыбнулся: — Не поместится, драконы огромные.
— Найдутся и карликовые, — предположил Николай. — Где-нибудь в одном из миров сферы.
Кода
Мир Земля действительно менялся. Стремительно, как будто боялся не успеть к заранее обговоренному сроку. Прошли считанные месяцы с момента окончания войны вторжения, а столь многое успело измениться так сильно.
Территория России, контролируемая легитимным правительством, несколько расширилась. Верховный главнокомандующий не спешил посылать потрёпанные и не успевшие зализать раны войска в очередной бой. Присоединение территорий проходило на добровольной основе или «малой кровью», когда на истерзанную войной банд инфералов землю приходила российская армия как гарант стабильности и возвращения той мирной жизни, какой она была до начала войны вторжения.
Заново отстраивались города. Вокруг портальных площадок возводились крепости. Число российских граждан пополнялось за счёт тех, кто оставался на возвращаемых территориях после того как они проходили предварительную фильтрацию, получали необходимую медицинскую помощь и так далее. Башуров не стремился, по примеру своего американского коллеги, как можно скорее вернуть как можно больший процент ранее завоёванных демонами земель. Экспансия в южном направлении не форсировалась. По крайней мере в этом году. Сил и средств пока явно было недостаточно, чтобы суметь сходу освободить и контролировать огромную территорию, ранее принадлежавшую России. Даже без учёта огромных банд и мощных группировок инфералов, желавших как можно дольше сохранять власть и удерживающих часть крупных, некогда русских, городов.
Прежде всего не хватало людей. Солдат, инженеров, врачей, грамотных рабочих и учёных. Не хватало специалистов.
А вот прибавившихся ртов, в связи с освобождением и обратным добровольном присоединением небольшой части ранее принадлежавших России территорий, как бы даже не в избытке. Бывших менеджеров, продавцов и продажников, грузчиков и вахтёров, рекламщиков, мерчендайзеров, бывших бизнес-аналитиков, официантов, курьеров и многих прочих, чьи знания и навыки были востребованы в богатом и развращённом старом мире и очень ограничено применимы в мире новом: практичном до жестокости и ставящим во главу угла эффективность. За неполных тринадцать лет войны вторжения, вынужденная выживать под демонами и инфералами, большая часть людей растеряла те немногие знания и навыки, которые имела раньше. Их всех приходилось учить заново или переучивать на нужные в новом мире специальности.