Холод в ее глазах
Шрифт:
— Я, Алиса, я! И именно поэтому ты не сообщила о беременности до развода, не стала разбираться в произошедшем, не потребовала объяснений! Решила наказать, скрыв от меня существование моего ребёнка? — всё-таки перебил меня Роман. — Или ты отомстила, вырастив Сашку с уверенностью, что я монстр и чудовище? Зачем было рассказывать сыну о произошедшем? Сказала бы, не знаю, загулял, бросил…
— Я никогда не врала! И не собираюсь этого делать, тем более Алексу. Его зовут Алекс, а не Сашка. — Сказала я. — Ты сам-то себя слышишь? Я должна была за тобой бегать и просить объяснить тот ужас? Что-то требовать, сообщать о беременности?
— Сын, глядя мне в лицо, сказал, что знает, почему ты уехала из страны. И пояснил, видно решив, что я совсем тупой, что он читал описание того, что было после того, как я, цитирую, "избил нас с мамой, ведь я уже тогда был". Алиса, я точно так же, как и ты, не знал, что ты беременна! Даже не предполагал! — чуть повысил голос он.
— А то что? Бил бы по животу, чтобы наверняка? — надоело слушать это всё мне. — Роман Викторович, я не собираюсь ворошить эту зловонную кучу, что осталась после нашего общего прошлого. Мне не интересны причины вашего поступка и что это вообще было. Для всего этого в нашей с Алексом жизни места нет. Как и для вас. Ещё одна попытка подобных выяснений, и я обращусь в полицию за защитой. Я тебя предупредила, Вознесенский!
Я встала, оставив на столе недопитый кофе, и поспешила обратно. Поближе к площадке, огороженной бортами, где сейчас заканчивалась тренировка. Зима заканчивалась, поэтому тренировки на льду проходили только на аренах с искусственным льдом. А вот бег и прочие игры, на свежем воздухе.
Выходные прошли относительно спокойно, Романа я если и видела, то мельком и издалека. Надеюсь, он действительно успокоился, а не решил переждать немного, чтобы снова попытаться начать свою непонятную игру. Мальчишки обсуждали новую поездку в гости к семье Йера, которая должна была состояться через пару недель. Буквально спустя несколько дней, после их возвращения с этих международных сборов.
И честно говоря, я тоже ждала этой поездки, надеясь, что тепло дома О'Донохью поможет мне вернуть спокойствие и душевное равновесие.
Спустя неделю я готовила дом к возвращению мальчишек. Тучи, всё плотнее закрывающие небо над головой, меня тревожили. Я успокаивала себя тем, что начало марта не сезон для гроз. Но к вечеру, когда дождь шёл уже стеной, я почти кожей ощущал шорох шагов своих кошмаров. Словно появление бывшего мужа разбудило голодных монстров из воспоминаний.
Я плотно зад"eрнула шторы, включила свет и забилась в угол дивана. Пыталась отвлечься на книгу. Но даже сама ощущала, как леденеют руки и ступни, верный признак, накатывающейся истерики. Словно эхо порывов ветра, швыряющих пригоршни капель в стекло, тело пробивало всё более ощутимой дрожью.
Я стояла на пороге личного ада, с трудом балансируя на грани.
— Мама! Мама, это я, ты где? — голос сына показался галлюцинацией, но я всё равно поспешила навстречу.
— Элис! — Йер захлопнул дверь и кинул свою куртку в прихожей. — Ты как умудрилась так замёрзнуть?
Глава 25
Йер.
Странное чувство всё чаще не давало мне покоя. Некая потребность в определённости, в понимании своего места в жизни другого человека. Точнее других… Элис и Алекс, Алекс и Элис.
Если Рида я воспринял, как мелкого брата, а он видимо спокойно добавил меня к перечню старших Северайнов, то для Алекса и Элис быть временным бой-френдом, другом или братом я совершенно не хотел. Я вовсе не дружелюбный сосед, спешащий на помощь! Нет, я наглый и корыстный тиран, который хотел, чтобы вот это всё стало моим и принадлежало мне! Я как охотник затаился и ждал, когда можно будет наверняка завладеть добычей!
Наблюдая за понравившейся мне красоткой, я почувствовал что-то знакомое, что-то до глубины родное, отдающееся в каждом нерве моей души. Не сразу, но я понял в чём дело. Элис и Алекс всегда выступали единым фронтом, надёжно защищали друг друга, и были друг для друга надёжной опорой. Любовь между матерью и ребёнком лишь дополнительно спаяла этих двоих.
Так же было принято и в моей семье. Что бы ни происходило в жизни, каждый О'Донохью знал, что дома его ждёт приют и поддержка. Может, оттого Элис с сыном и вплелись в круг моей семьи так легко и естественно, словно сами были осколком одного большого пазла?
Меня тянуло к ним! Я хотел быть частью их маленького закрытого мирка, где любили искренне и бескорыстно, а за своих готовы были на любую авантюру и стоять до последнего! Как ни странно, я понял это, когда разговаривал с Алексом, после вопроса Эндрю Младшего.
— Алекс, я прекрасно понимаю, что ты решил, что я отказываюсь и не хочу. Но ты даже не представляешь, как я хочу занять это место! — разговаривал тогда я с мальчишкой абсолютно откровенно. — Я знаю тебя и твою маму очень недолго, но для меня очень важно ваше отношение ко мне. И вы для меня не просто знакомые или эпизод в жизни. Но стать отцом и сыном очень не просто. Это серьёзный шаг. Понимаешь? Даже прежде чем завести собаку нужно быть уверенным, что это навсегда, что ты не подвед"eшь того, кто тебе доверился. А между людьми всё ещё сложнее. Но перед тем, как делать кого-то частью своей жизни, нужно быть уверенным, что ты сможешь дать этому человеку очень многое.
— Разве это главное? Кто и что может дать? — серьёзно посмотрел на меня задумавшийся Алекс.
— Конечно. Уверенность, защиту… Люди, решившие стать семьёй обязаны понимать и знать, что они готовы быть именно друг с другом навсегда! Что это не мимолётное увлечение! — поделился с ним своими убеждениями я. — Понимаешь, я хочу знать, что нужен именно я, что меня не променяют на кого-то более красивого, успешного, молодого, известного. Я эгоистично хочу быть для своей женщины самым лучшим, а для своего сына, тем самым отцом, за которого поднимают первый бокал пива со словами "за моего старика". Знаешь, в жизни иногда такое дерьмо случается, что хоть на стену лезь. И я хочу, чтобы, не смотря ни на что, выбирали именно меня, и что бы там не случилось, я был бы важнее всяких проблем.
— Хм, я тоже так хочу! Кто же не хочет? — улыбнулся оттаявший Алекс. — Мама тоже наверняка хочет знать, что её не променяют.
— Твоя мама вообще должна быть единственной на свете! — подмигнул я Алексу.
С этого дня наши отношения с Алексом немного поменялись. Я перестал держать дистанцию и напоминать себе, что очаровательный и насмешливый мальчишка, это чужой ребёнок. Алекс стал больше рассказывать не только о себе и своих мальчишеских делах, но и о том, что происходит дома, что Элис из-за проекта стала работать допоздна и меньше спать. Постепенно я становился в курсе всего, что происходило с Элис и Алексом, даже когда меня не было рядом.