Холодная война
Шрифт:
– Послушай, ты почему такой красный и еле вращаешь языком? – спросил Чума и приложил ладонь к его лбу.
– Елки-палки, да ты горишь, в чём дело?
– Если честно, то я еле на ногах стою, - ответил старпом. – За последний месяц в сутки урывками сплю часа 3-4. Остальное время – «зайца ноги кормят». Я же старпом – должность эта не только собачья, но и каторжная.
– Да плюнь на всё и топай немедленно к врачу, если не сейчас, то сразу же после проверки, - посоветовал Чума.
– Товарищи офицеры, - обратился он уже к членам комиссии, которые в очереди впопыхах старались заполнить свою часть заключений в акт.- Без нас командующий не уедет. Подождёт, никуда он не денется даже, несмотря на свою должность и суровый вид.
Наконец офицер сложил все уже заполненные документы в чемоданчик и, сокращая путь, решил выйти из подводной лодки через люк 9 отсека.
Поднявшись вверх, запыхавшись, он посмотрел вниз через люк на вертикальный трап и подумал:
– Боже мой, если каждый день по раз десять мотаться туда-сюда, то за период службы каждый подводник до Луны доберётся запросто. А там… чёрт его знает, что там, но здесь на Земле жизнь явно не сладкая!
Отдышавшись, он по ракетной палубе начал пробираться к переходному трапу с лодки на пирс. На пирсе уже урчал мотором, подъехавший за офицерами, автобус. Корпус ракетного крейсера был покрыт специальным резиновым покрытием. По замыслу конструкторов он должен гасить шумы, излучаемые подводным кораблём, и поглощать энергию направленных излучений активных гидролокаторов противника. Чёрная резина, преломляя лучи уже появившегося северного солнышка, слегка поблёскивала водяными пятнами проталин снега.
– Нужно спешить, - подумал Чума и, ускоряя шаги, тут же поскользнулся на крышке ракетной шахты № 6.
Чемоданчик выскользнул из его рук и, перекатываясь, замер, чуть не свалившись за борт в море.
– Чёрт бы побрал этот пароход! – выругался он, подымаясь с корячек на ноги. – Счастья потерять совершенно секретные документы, только мне и не хватало. Он поднял чемоданчик, отряхнулся и внимательно осмотрел крышку шахты.
– Ничего подозрительного нет, даже воды, - удивился офицер.
На всякий случай, уже крепко, двумя руками удерживая чемоданчик, он слегка подпрыгнул на злополучном месте. И опять, потеряв равновесие, судорожно перебирал ногами, восстанавливая балансировку тела, чтобы не упасть повторно.
– Лопни мои глаза, но свой язык в отношении чёрта и его семени нужно попридержать. Тут место явно проклятое! – подумал он и молча медленно, без приключений добрался, и сел в автобус.
Наработанные итоги проверки члены комиссии докладывали командующему флотом по военному кратко, чётко и поверхностно по существу. В абсолютном большинстве все они были порядочные честные офицеры, не так давно вылезшие из прочных корпусов подводных лодок. Обижать своих собратьев, которые там оставались и благодаря которым они существуют на сравнительно благополучном берегу, просто рука не подымалась.
Тем более что «железо» молчало: явные его «болячки», выбиваясь из сил, экипаж сумел устранить и корабль имел опрятный вид. Положенные запасы, ценой напряжённых дней и бессонных ночей на субмарину загружены. Все пункты курса боевой подготовки формально выполнены. Подводники действительно старались подготовиться к выполнению поставленных задач наилучшим образом. Упрекнуть их действительно было не в чём. Все они, объединённые прочным корпусом, были готовы умереть за своё Отечество. И умирали…, а нужно было сделать всё, чтобы они жили и побеждали. Вовсе не их вина что, например, член военного совета флота Варчук Пётр Николаевич, этакий барин от КПСС в проверках участвовал очень редко. Кроме дурацких соцсоревнований, их «застрельщиков» и отчётов по ним он не замечал живых людей с их заботами и потребностями. Конечно, он не мог видеть, что именно на этом экипаже более тридцати процентов личного состава – подводники, прикомандированные с других экипажей. Не видел, что единственный приписной старший помощник командира серьёзно болен. Не видел, что командир корабля в принципе отличный способный офицер, но опыта в принятии сложных судьбоносных командирских решений не имеет. Не видел, что проверять каждый корабль, выходящий на боевую службу, «не царское это дело» в том числе и для командующего флотом. В крайнем случае, подвергать проверке нужно было штабы дивизий и особенно штабы флотилий.
Именно там скрывалось 90% причин аварий и катастроф, происшедших с ракетными крейсерами. Больная была сама система РПК СН, а вернее корень зла просматривался в её отсутствии.
Так как всего этого выложить командующему флотом было некому, то все остальные докладывали по трафарету: материальная часть в строю, личный состав допущен к исполнению должностей, запасы полные.
Замечания… мелкие - будут устранены в ближайшие дни. Командующий флотом всю эту прилизанную информацию выслушивал. Он устанавливал окончательный срок устранения всех недоработок, пожимал руку командующему флотилии и восвояси убывал. В принципе он мог и «потопать» ногами, вынуть шашку, и «ужесточить». Но кровь пускать из экипажей было ни к чему – она и так лилась хорошо. А вот из флотилий – трудно было выбирать из кого, все они были ни при чём.
Глава 6.
Наконец-то графики боевых служб подводных ракетных крейсеров были готовы. Чума и Щегол молча смотрели на творение рук своих, как гончие собаки, которые дичь загнали – вот она лежит, но порадоваться добыче, сил нет. Позади масса телефонных разговоров со штабами дивизий и управлениями флота. Вызов их представителей в оперативное управление, согласование и стыковка приказаний высокого начальства с требованием руководящих документов по технической эксплуатации оружия и технических средств подводных крейсеров. Споров и ругани было предостаточно.
Особенно часто они возникали, когда желания и приказы нужно было состыковать с реальными возможностями. Тут уж Чума всегда был на высоте. «Заводился» он с полуоборота. Всякие «крепкие» словечки сыпались из него, как из паршивого Бобика блохи, когда тот яростно отряхивался. Среди них «мать» была далеко не самым сильным аргументом убеждения сцепившихся оппонентов. Войдя в раж, Чума набрасывался на Щегла. Тот спуску ему не давал. Звуки «сражений» доносились до машинописного бюро. Потешившись авторской изобретательностью спорящих мужиков, обычно Валентина шла в кабинет к Гридневу и просила:
– Александр Петрович, успокой своих янычар, пока они не вцепились друг дружке в глотку. Из-за их ругани у нас на машинках шрифт перекашивается.
– Что сама не можешь? – ворчал тот в ответ.
– Я-то могу и могу очень многое, но тебе же нужно, чтобы они работали совсем в другом направлении! – говорила пышная блондинка преисполненная собственного достоинства, медленно поворачивалась и «плыла» к себе на рабочее место.
Гриднев заходил в кабинет нарушителей спокойствия. Он молча садился на свободный стул. Спор сам по себе стихал.
– Вам помочь или справитесь сами? – обычно спрашивал он. – Вижу, что пока вы шумите, работа идёт, но графики ещё не готовы.
Если они продолжали молчать, то начальник отдела вставал и уходил. Сегодня же из кабинета операторов не доносилось ни звука. Гриднев прикинул в уме, что срок отработки документов на исходе, так что они, рождённые на бумаге, должны быть ему предоставлены. Действительно, спустя минут десять, к нему в кабинет зашли Чума со Щеглом и на столе развернули готовые графики, в которых была заложена вся служба и деятельность трёх флотилий РПК СН.