Холодное Сердце Казановы
Шрифт:
Но я также был уверен, что не хочу отказываться от нее.
— Когда я был молод, очень молод, я постоянно курил. Пока не случилось что-то, что заставило меня полностью остановиться. Я не притрагивался к сигарете тридцать семь лет, пока ты не навестил меня в больнице. — Чарли почесал щетину, сосредоточившись на стене перед нами, увитой плющом.
— Ладно… — Я нахмурился. Я надеялся, что он не собирается пуститься в рассуждения о том, что наркотики — это плохо. Курение травки на досуге и с полной ответственностью — это нормально. И да, это был мой холм, на котором я должен был умереть. Счастливым и обкуренным, спасибо большое.
— Под кайфом я
— Это было почти сорок лет назад, — напомнил я ему. — Измена и вождение в нетрезвом виде были дерьмовыми поступками, но ты был ребенком.
Когда мне было двадцать, все, что я делал, — это наркотики, выпивка и секс с любым количеством людей, которых я мог найти.
— Однажды… — Чарли проигнорировал меня, заставив себя оторвать взгляд от стены и посмотреть мне в глаза. — Я действительно облажался. Мы были на реке. Я работал на зип-лайне в парке, так что у меня было много времени до открытия. Я снял дешевую хижину неподалеку и почти все дни проводил в ней.
Он облизал губы и сглотнул. Я понятия не имел, к чему все это приведет, но мне стало не по себе. Он выглядел очень напряженным, учитывая, что это было четыре гребаных десятилетия назад.
— Я поставил палатку на реке и забыл ее застегнуть. Я выкурил пару сигарет и потрахался с какой-то туристкой. Моя девушка поймала меня.
Я надул щеки, неловко переместившись.
— Хреново, чувак.
— Да.
— Ну, извини…
— Я еще не закончил, — резко сказал он.
Что за черт, что тебе подмешали в капельницу?
— Она убежала. Мне потребовалось целых пять минут, чтобы понять, что она зашла ко мне. Настолько я был под кайфом. Когда я это понял, я взял машину и погнался за ней. Не стоит и говорить, что это была огромная ошибка.
Он весь трясся в своем кресле-каталке. Я взял у него из пальцев косяк и потушил его, насторожившись. Если он убил женщину, то я стопроцентно расскажу об этом властям.
— Ты преследовал ее на машине, когда был под кайфом? — повторил я. — Ты соревновался за премию «Тупой урод»?
Он мрачно кивнул.
— Она разогналась, чтобы сбежать от меня. Я не хотел сдаваться. Я думал, что если смогу объясниться, она меня простит. Мы собирались уехать, видишь ли. Она, наконец убедила меня переехать в Калифорнию и взять на себя ответственность. Завести семью. То есть семья у нас уже была, наверное. Сын. Его дедушка заботился о нем, пока мы работали в этом парке приключений.
Мне стало очень, очень плохо.
Либо это была безвкусная шутка Даффи и Чарли, за которую они собирались заплатить, либо сегодняшний день стал самым дерьмовым за все время моего существования.
Уставившись на него, я ничего не сказал.
Чарли посмотрел мне прямо в глаза. Я выдержал его взгляд. Я видел в нем чувство вины. И это убивало меня так же, как и ее. Женщину, которую я не помнил и никогда больше не встретил.
— Она съехала с дороги, пытаясь свернуть. Ее машина была разбита прямо у меня на глазах. Я съехал на обочину и побежал к ней. Она была еще жива, когда вызвали парамедиков. Она сказала, чтобы я позаботился о нашем сыне. Она очень хотела взять себя в руки и стать для него мамой.
Я не шелохнулся. Даже не моргнул. Мы действительно были похожи. Черт, мы были настолько похожи, что это было комично. Но когда ты встречаешь совершенно незнакомого человека, похожего на тебя, в огромной
— Риггс?
— Что? — Я, блядь, не мог дышать.
— Это случилось в Национальном парке Денали. На Аляске.
Я встал. Если бы я не ушел сейчас, я бы ударил его по лицу. Я был на полпути к раздвижным дверям, когда развернулся и ворвался обратно к нему. Он остался сидеть на том же месте в своем кресле-каталке, выглядя как миниатюрная LEGO-версия человека, которого я встретил всего месяц назад.
— Она хотела вернуться ко мне? — Это был мой первый вопрос. Возможно, именно это больше всего беспокоило меня в истории моего происхождения. Как мать могла отвернуться от сына ради постоянного члена.
Ему удалось кивнуть, но с трудом. Что бы с ним ни было, это сильно напрягало его мышцы.
— Да. Она говорила о тебе без умолку. Навещала тебя каждые несколько недель. Она хотела, чтобы мы были семьей. А я был засранцем. Я видел тебя всего один раз. Твой дедушка тащил меня за уши, чтобы познакомить с тобой. Он думал, что это что-то изменит, заставит меня изменить свои взгляды. Ты был крошечным, злым и хрупким. С коликами и очень красный. Я взглянул на тебя и решил, что это слишком большая ответственность, слишком тяжелая работа.
На моих губах появилась возмущенная ухмылка.
— И я полагаю, ты распространил это мнение и на то время, когда она умерла. Ты так и не вернулся за мной.
По коже Чарли побежали мурашки.
— Не из-за отсутствия желания. Ты можешь мне не верить — да я и не жду, что ты поверишь, — но я не поэтому не пришел за тобой.
— Почему же? — Я уже кричал. Мне нужно было сбавить тон, пока меня не выгнали из больницы за жестокое обращение с пациентом. Умирающим пациентом.
— Стыд. Смущение. Видеть, как твой дед справляется со своей работой гораздо лучше, чем я когда-либо мог. Зная в глубине души, что без меня тебе было лучше. — Он уставился в землю. — Я забрал у тебя мать. И обращался с ней чертовски плохо. Я знал, как ты выглядишь, только по фотографиям. Мне казалось безумием ехать в Калифорнию и разлучать тебя с единственным постоянством и стабильностью, которые ты когда-либо знал. Твой дедушка любил тебя. Ты был его гордостью и радостью. Я думал, что делаю вам обоим одолжение.
Как разговор о гребаном косяке мог дойти до такого? Чарли Черное Зеркало довел мою задницу до забвения. И да, я использовал «Черное зеркало» как глагол.
— Да? Ну, спасибо большое. — Я насмешливо поклонился. — Твоя святость ждет тебя у небесного прилавка. Не забудь забрать его — ты получишь большие скидки на нимб и крылья.
Он поморщился.
— Ты имеешь полное право злиться.
— Я не сержусь. — Я рассмеялся. — Я в восторге. Ты прав. Мне бы не понравилось провести свою жизнь под твоим крылом. В конце концов, я мог бы стать таким же, как ты. Одинокий, вымытый, скороспелый хам без семьи, без друзей, без связей. О, подожди-ка. — Я прижал палец к губам, нахмурившись. — Именно этим я сейчас и занимаюсь. Ну-ну. По крайней мере, тебе не пришлось наблюдать, как это происходит. Не волнуйся, дедушка был достаточно добр, чтобы умереть только после того, как я стал достаточно взрослым, чтобы пойти в частную подготовительную школу, так что я избежал всей этой рутины приемной семьи. Конечно, мне приходилось оставаться на территории школы каждое Рождество и День благодарения, потому что меня некому было взять на воспитание.